Сергей Сокуров. «Права человека» как оружие порабощения

Этот заголовок не моей придумки. Я воспользовался мыслью из письма харьковчанки, которую я буду здесь называть только по имени, Еленой (бережёного Бог бережёт). Цитирую: «Запад придумал новый тип оружия - права человека… На Майдане он защитил ими отморозков, негодяев, убийц, воров, проституток. И правоохранительные органы оказались бессильны. Сейчас, когда убивают мирных жителей на Донбассе, Запад о правах человека не говорит. Потому, что это оружие порабощения неугодных Западу. Перед ним бессильна, как оказалось, армия РФ, тем более падёт ополчение, так как в пресловутых «правах» отказано противникам унитарной, украиномовной страны. Абсолютным оружием мирового общественного мнения наделена киевская хунта и покорные ей каратели из западных областей».

Sokurov Елена пишет мне ежедневно уже больше недели. По тональности – это крик страха и боли из камеры смертников, а ведь Харьков – не фронтовой город, его еще не лишают воды и света, не обстреливают из орудий с окружающих высот, ракетами с воздуха, не жгут фосфором, не давая людям выхода. Правда, со слов Елены, «мы все с ужасом ждем перемещения боев в нашу сторону. Говорят, что в конце июня начнется». Появились упорные слухи о намерении Киева, ввиду полной недееспособности армии и (как оказалось на поверку) трусости нацгвардейцев, тайно добавить к «зачистке фосфором» бунтующих регионов бактериологическое средство (подробно http://da-dzi.livejournal.com/254082.html). Якобы локальные вспышки заразных болезней дадут обновлённой хунте возможность загнать население восставших регионов в карантинные зоны (они же лагеря фильтрации, озвученные министром обороны, откуда выживших будут отправлять в резервации для русскоязычных, а трупы – от болезней и из гестаповских рук СБУ – в крематории «на законном основании»).

Но пока что первая столица УССР (после убийств, арестов и разгона по углам страха сторонников федерализации) - город «зачищенный», тыловой. Если и протестует против геноцида русскоговорящих, то мирными группками самых отчаянных горожан, в основном, женщин «в черных очках, косынках», ибо «мужчин всех посадили». Возможно, страхи Елены преувеличены. Так давайте, всем мiромъ разберёмся, выслушав её. Я выбрал форму пересказа с цитированием, так как письма создавались страдающим сердцем, горячим умом, оттого сумбурны, отрывисты, многословны, читать их трудно.

Веришь, действительно «большая беда» (по словам харковчанки) водила рукой женщины. Притом, ожидание катастрофы достигло такой напряжённости, что ужас невольно ослабляется иными чувствами: «После сожжения 2 мая одесситов живьём, всё украинское вызывает рвотную реакцию. При виде ненавистно жовто-блакытного флага - дрожь по коже, рвала бы его зубами. Жуткая ненависть. При звуках украинской речи - тошнота подступает к горлу. Думала, может, что так только со мной... Оказывается, у многих».

Отдаю должное Елене: страх и ненависть, все чувства, переполняющие её, не мешают ей размышлять над событиями – искать объяснения им, заглядывать в завтрашний день. Она не сомневается, что обстрел из орудий и с воздуха непокорных городов Донбасса направлены на запугивание всей Новороссии, пока ещё хмуро молчаливой, неподвижной, скованной страхом. В 55% голосов «за Порошенко» на юге и ЮВ страны она и харьковчане её круга не верят. Это фигура устраивает США. Янки немало потрудились, чтобы именно ему вручили «гэтьманську булаву». Для этого нужно было уломать предводителя боевиков Яроша, который набрал под 40% голосов избирателей и, как показал взломанный сайт по выборам президента, опередил в первом туре ставленника компрадорского капитала. Но вынужден был «поделиться», чтобы не пугать Европу и «мировую общественность» возрождающимся фашизмом на континенте в образе бандеро-нацизма.

Вправе ли мы советовать харьковчанке Елене отделять слухи от реальности? Мыслить отстранённо? У неё есть личный опыт жизни и в предбандеровском государстве, коим была Украина с 1991 года, и в бандеровском, без оговорок, последние месяцы. Всю гнетущую ЮВ силу она называет не без основания бандеровцами. «Поверьте, они хуже фашистов. Они идут убивать. На форумах, если я пыталась им возражать, они писали, что найдут меня и повесят. Они запрограммированы уничтожать русских. Мы для них не люди, настолько они нас ненавидят.

Я точно знаю, сколько инакомыслящих убито ими и на Западной Украине, и на ЮВ, в Херсонской области. Россияне недооценивают опасность. В Белгороде, например (я свидетельница), относятся к событиям на Украине несерьёзно. А там уже немало ошивается «украинских украинцев», и вся область всё чаще на мову переходит, с вызовом, с уверенностью, что близкая Украина своё здесь возьмёт. Вон уже российские войска, по их мнению, драпанули подальше, под стены Кремля.

Впечатление такое, что на Украине русские более патриоты, чем россияне у себя дома. Но ведь дай «бандероукрам» войти в силу, они попрут и на Россию».

Следующее письмо от Елены – законченная малая статья. Помещаю с небольшими сокращениями: «Мы тут, как загнанные в ловушку. Ведь только ополченцы на Донбассе сдадутся, не дай Бог, хунта сразу же приступит к зачистке территории от русских. Посмотрите, как они откровенно пишут: "Вы, русские, будет на нас работать на нашей земле. А мы будем отдыхать, когда хотим. У нас будут квартиры в Крыму, и в Киеве." Думаете, просто слова?

Покойный отец моей подруги помнил, как немцы пришли в Харьков. Не одни. Вся их обслуга – западеньцы. Местный паренек целый день гнул спину на оккупантов вместе с такими же невольниками из местных. А западенець, сидел на крыльце, надзирал за ними. Все добровольные пособники фашистов из Галичины были надзирателями над местным населением. На комендатуре рядом с фашистским флагом «майорив» жовто-блакытный «прапор». Повязки на рукавах полицаев – тот же тошнотворный двуколор. До конца дней отец подруги не мог смотреть на украинский флаг.

Бандеровцы - какая-то новая генерация людей. Они не будут договариваться. Им надо отдавать все. Они не пощадят ни детей, ни женщин. Это какое-то страшное, дикое племя, которое непонятно откуда взялось в центре Европы. Это сейчас галичанки воют, что под Донецком и Луганском убивают их "диток". Но поверьте, если бы эти невинные хлопчики привозили отрезанные пальцы схиднячек с кольцами, ценные вещи убитых момкалей, все было бы в порядке, сплошная радость. Посмотрите на их женщин, они характеризуют нацию. На майдане западеньские девушки стояли с плакатами "отсосу беркутовцу, если перейдет на нашу сторону"?

В моде футболки с надписью "Не дай русскому". Это люди?

Меня пугают те, кто не умеют всматриваться в характерные действия бандеровцев. Они идут убивать. Они не способны работать. Они презирают всякую работу. Галичанский фашизм значительно страшнее германского. Он нацелен более чем на порабощение русских – на лишение их родного языка. Жестокость этих нелюдей не знает предела. Остановить их можно только силой. Силу они боятся. Но кто остановит? Беркут не остановил. Милиция и армия запуганы. Да и решаться ли их командиры? Ведь за ними так называемое мировое общественное мнение, тёмное и равнодушное, формируемое продажными СМИ. Их надёжно охраняют «права человека». Потому что США могут поставить только на них, чтобы оторвать Украину от России».
Первые впечатления: пишет опытный публицист. Но Елена, насколько мне известно, педагог. Это подтверждается строками следущего письма: «Грустно и страшно, что надо переступить в душе через известный порог. Еще в седьмом классе прочитала "Преступление и наказание" и поняла, что нельзя убивать даже очень плохих людей. Нельзя убивать во имя спасения своей души.

Но сейчас идут убивать нас. И хоть в России всегда были страстотерпцы, которые не убивали, сохраняя душу, но сами теряли жизнь, мысль о том, что убийцы пойдут дальше, не делает меня покорной. Понимаю, что Бог всё видит и воздаст каждому… А если не увидит?

Людям страшно думать о будущем. Страшно принимать кардинальные решения, страшно менять жизнь. Поэтому они с яростью набрасываются на тех, кто предрекает страшные изменения. Людям проще не думать. И это ужасно. Как сказал Кант "беда человека в том, что он не хочет брать ответственность за себя на себя". Все боятся. Никто на улице не смотрит на других, все молчат...»

Елена наивно надеется, что, если я распространю её письма по СМИ, начнётся какое-то спасительное, решительное движение в защиту прав тоже людей, прав на жизнь тех, кто подвергается планомерному истреблению на глазах всего мира, под боком России, чьё поведение ни один аналитик не может сегодня объяснить, а сама она зажата, как в тисках, между «озабоченностью» и «сильной озабоченностью» МИДа. Елена мечтает о сказочном «коллективном требованием к киевской хунте не уничтожать народ». Она понимает, что это бесполезно, но всё ещё надеется: «Надо использовать любую возможность... Извините меня».

Вот здесь я возражаю: «Это Вы нас извините, Елена». Мы, русские России, Вам наобещали, обнадёжили вас, соотечественников, можно сказать, спровоцировали на решительные действия и… Пожалуй, на это закончу.