Расширяя пределы России. 205 лет назад родился Н.Н. Муравьёв-Амурский
23 августа 2014 года исполняется 205 лет со дня рождения видного государственного деятеля Восточной Сибири и России в целом – Николая Николаевича Муравьёва-Амурского (1809-1881).
Муравьёв, будущий граф Амурский, родился в Санкт-Петербурге 11 (по новому стилю – 23) августа 1809 года. Он был потомком старинного дворянского рода. Среди дальних родственников графа Амурского – декабрист А.Н. Муравьёв и его братья – известные государственные и военные деятели Российской империи Н.Н. Муравьёв-Карский (наместник Кавказа) и М.Н. Муравьёв-Виленский (министр государственных имуществ), а также декабрист И.И. Пущин.
Его прадед – Степан Воинович Муравьёв – в 1734 одним из первых русских мореплавателей совершил переход из Архангельска к Обской губе. Сын Степана Воиновича, Назарий Степанович, занимал пост гражданского губернатора Архангельска. Николай Назарьевич, отец будущего генерал-губернатора, в юности некоторое время служил в Нерчинске, в том районе, где впоследствии развернётся деятельность Николая Николаевича. Впоследствии он перешёл на флот и дослужился до чина капитана 1 ранга, затем поступил на гражданскую службу в Министерство народного просвещения, а с 1815 по 1819 гг. был губернатором Новгорода. Кроме того, Николай Назарьевич занимался литературой и издал собственное собрание сочинений под названием «Некоторые из забав отдохновения», куда вошли и художественные произведения, и статьи по самым разным вопросам – от экономики и правоведения до археологии Новгорода.
В 1827 году Николай Николаевич Муравьёв закончил Пажеский корпус и поступил прапорщиком в лейб-гвардии Финляндский полк. Вместе с полком он принимал участие в русско-турецкой войне 1828-29 гг., где отличился при осаде крепости Варна и ещё в ряде сражений. В 1831, участвуя в подавлении польского восстания, Муравьёв приобрёл первый военно-дипломатический опыт – его не раз посылали с ответственными поручениями к лидерам повстанцев. После подавления восстания Муравьёв продолжил службу в Польше.
В ноябре 1837 года Муравьёв в чине майора был определён на Кавказ для особых поручений и несколько раз принимал участие в походах против горцев. Вскоре он получил звание подполковника, в 1840 году – полковника, а в 1841, 32 лет от роду, был «за отличие» произведён в генерал-майоры. Сначала он служил в Дагестанском отряде, где в 1839 году был ранен на подступах к замку Ахульго. А в 1840-1844 гг. Муравьёв был начальником одного из отделений Черноморской береговой линии и в этой должности участвовал в «усмирении» убыхов – одного из адыго-абхазских народов.
Молодому генералу удалось установить хорошие отношения с многочисленными горскими племенами. Сам Муравьёв писал в письме брату: «Я понимаю, почему Кавказ меня любит – потому что я его люблю со всеми его лихорадками и лишениями; – там я только мог развернуться; там я только в своей тарелке».
В 1842 году Муравьёв покинул Кавказ. Заслуженный боевой генерал, награждённый к тому времени орденами св. Анны 2-й степени, св. Владимира 3-й степени, св. Станислава 1 м 2-й степени с короной, оставил военную службу и поселился в городе Богородицк Тульской губернии. В апреле 1846 года Муравьёв назначен исправляющим должность военного губернатора Тулы и тульского гражданского губернатора.
Новый начальник обратил серьёзное внимание на нужды губернии и в отчете о своей первой ревизии указал на неудовлетворительное состояние тюремных помещений, на упадок сельского хозяйства, для помощи которому он планировал учреждение в Туле губернского общества сельского хозяйства. Здесь же проявились его антикрепостнические убеждения: он первым из губернаторов поднял вопрос об освобождении крестьян. Причём проектом предусматривалось не только личное освобождение, но и крестьянская собственность на землю. Кроме того, проектом предусматривалось упразднение мещанского сословия и объединение мещан в цехи, скреплённые круговой порукой. Эта мера должна была предотвратить пролетаризацию городского населения (подобно тому, как крестьянская община выполняла ту же функцию в деревне) и установить строгую государственную регламентацию промышленности в противовес растущему влиянию буржуазии. Критически Муравьев относился и к дворянству, считая, что залог спасения России – в единстве простого народа и самодержавной власти (это видно из его позднейших писем, написанных уже после отставки).
5 сентября 1847 года последовал приказ Николая Iо назначении Муравьёва исправляющим должность Иркутского и Енисейского генерал-губернатора. Николай Николаевич был назначен на место Вильгельма Яковлевича Руперта, который был отрешён от должности после неблагоприятного для него результата ревизии сенатора И.Н. Толстого. Среди генерал-губернаторов того времени Муравьёв выделялся прежде всего своей молодостью – ему за несколько дней до назначения исполнилось 38 лет, тогда как средний возраст генерал-губернаторов составлял 58 лет. Также, в отличие от большинства высших чиновников, он не обладал никаким недвижимым имуществом, а жил на одно жалование. 27 февраля 1848 года Муравьёв прибыл в Красноярск – первый на пути губернский город Восточной Сибири – и отправил в столицу рапорт о вступлении в управление краем. 14 марта он приехал в Иркутск.
Ещё в Петербурге после встречи с императором Муравьёв изложил свои основные задачи во главе Восточной Сибири. Это обустройство ссыльных, вопрос о частной золотопромышленности, выгодное для казны устройство солеваренных и винокуренных заводов, устройство путей сообщения, формирование новых казачьих частей, вопрос о границе и отношениях с Китаем, перенесение порта из Охотска, улучшение сообщения с Охотским морем и Камчаткой.
Познакомившись с положением на вверенной ему территории, он добавил к этим задачам и новые: пресечение коррупции среди местного чиновничества и ослабление влияния верхушки купечества и золотопромышленников.
В первую очередь он начал чистку кадров, отстранив от должности иркутского губернатора Пятницкого, а за ним – ещё ряд чиновников. По воспоминаниям иркутян, отставки сопровождались тем, что генерал-губернатор распекал чиновников, «кричал на них, обзывал негодяями и мошенниками, выгонял и из своей квартиры, и со службы». По мнению Муравьёва, на службу в Сибирь следовало привлекать чиновников из внутренних губерний России, не имеющих в Сибири родственных и дружеских связей, а значит, не так подверженных возможному коррупционному влиянию.
Адъютанты и чиновники особых поручений, число которых при Муравьёве значительно выросло, составили при генерал-губернаторе своего рода «дружину», которая обладала значительными полномочиями. Он был склонен больше доверять военным, чем гражданским, а также стремился лично вникать во все, даже самые мелкие, вопросы управления. Того же он требовал от подчинённых.
Отчасти именно с этим связано предпринятое в 1851 году по предложению Муравьёва разделение Иркутской губернии и создание новых областей – Забайкальской (с центром в Чите) и Якутской. Муравьёв считал, что из Иркутска невозможно контролировать всё происходящее на огромной территории Восточной Сибири, и необходимы более мелкие административные единицы, объединённые под властью генерал-губернатора. Ещё раньше, в 1849 году, была образована Камчатская область.
Предпринятое генерал-губернатором перечисление нерчинских горнозаводских крестьян в казаки фактически освобождало их от полукрепостной зависимости и одновременно вело к укреплению русско-китайской границы, на которой к 1857 году появилось до 23 тысяч казаков. В 1851 году было утверждено положение о Забайкальском казачьем войске.
Муравьёв предпринял ряд мер по ограничению влияния торгово-промышленного класса, стремился защитить низшие классы общества. По мнению ряда современников, включая Бакунина, его взгляды в этот период можно было назвать почти социалистическими. В частности, он высказывал сомнения в необходимости частной золотопромышленности и предлагал заменить её государственной; считал, что государство должно более активно вмешиваться в экономику.
Конечно, «государственный социализм» Муравьева-Амурского носил очень условный характер и отличался от социалистических идей, исповедуемых политическими ссыльными и в целом оппозиционными кругами. Но это не мешало многим из них расценивать Муравьева как «своего» человека, как его характеризовал в письмах к Герцену М.А. Бакунин, поддерживавший с губернатором тесные личные отношения. П.А. Кропоткин, служба которого в Сибири началась уже после отставки Муравьева, утверждал, что последний «придерживался крайних мнений, и демократическая республика не вполне бы удовлетворила его». Это мнение едва ли соответствовало истине, но было важным симптомом того, что между оппозиционными кругами и власть имущими не было непреодолимой пропасти – ни в личном, ни в идейном отношении.
Генерал-губернатор стремился поддерживать дружеские отношения со ссыльными декабристами, он и особенно его супруга посещали дома князей Волконских и Трубецких. При нём получили места сыновья декабристов Волконского, Якушкина, Раевского. Более того, известно, что Екатерина Николаевна Муравьёва сама сделала список с сибирских сочинений М.С. Лунина. После амнистии декабристам, которая последовала в 1856 году, Муравьёв помогал им с переездом и выкупом их имущества. Дружеские отношения первое время были у Муравьёва и с Д.И. Завалишиным, но в последующие годы он стал критиковать политику генерал-губернатора на Амуре и вскоре был выслан из Сибири.
Уже в первые годы правления Муравьёв начинает плотно заниматься амурским вопросом. Напомню, что по Нерчинскому договору 1689 года территория Приамурья объявлялась принадлежащей Маньчжурской империи, но её освоение китайцами шло крайне слабо, поскольку сам Китай к середине XIX века стал жертвой агрессии Великобритании и Франции, а также внутренних неурядиц, связанных с восстанием тайпинов.
В 1849 году Муравьёв совершил путешествие на Камчатку и Сахалин, в 1850 году предложил комплекс мер для защиты Камчатки от возможного нападения западных держав, прежде всего Англии, которое и последовало спустя три года, в ходе Крымской войны.
Ещё до отъезда в Сибирь Муравьёв установил связи с капитаном Г.И. Невельским, который исследовал устья Амура и остров Сахалин. Эти исследования подтвердили выводы о доступности устья Амура для морских судов. В 1849 году был открыт Татарский пролив, и Сахалин окончательно стал считаться островом. 6 августа 1850 года Невельской поднял на берегах Амура, там, где вскоре будет заложен город Николаевск-на-Амуре, российский флаг. Там же была оставлена гербовая бумага на русском, английском и французском языках, где эта земля объявлялась принадлежащей Российской империи.
Реакция Китая была нейтральной: китайцы даже были рады, что Россия закрепляется на этих землях и тем самым не даёт укрепиться на них англичанам и французам, в которых они видели основную угрозу. Но со стороны Англии последовала возмущённая реакция и дипломатические интриги, в результате которых министр иностранных дел Нессельроде выступил за уход с Амура, а Невельской решением Особого комитета отстранён от должности и разжалован в матросы. Дело спасло только личное вмешательство Николая I, который поддержал Невельского.
В 1851 году по инициативе генерал-губернатора Муравьёва был открыт Сибирский отдел Императорского Русского географического общества. Первое заседание отдела состоялось 17 ноября в доме генерал-губернатора под председательством самого Николая Николаевича. На заседании присутствовало всего 10 человек, в основном чиновники. При Отделе была создана библиотека, а в 1854 году в его ведение был передан Иркутский музей (до этого принадлежащий губернской гимназии). Генерал-губернатор и его чиновники были в числе дарителей, передавших в библиотеку ценные книги, карты, рукописи. Создание СОРГО определялось во многом утилитарными целями, включая скорейшее освоение Приамурья. Но постепенно Отдел стал центром притяжения интеллектуальных сил края. Его существование и организационная специфика способствовали успешному сотрудничеству власти и интеллигенции.
Скорейшему разрешению амурского вопроса способствовал приближавшийся разрыв с западными державами. Он заставил правительство обратить внимание на защиту Камчатки; а единственным удобным путём, которым можно было туда отправить войска, был путь по Амуру.
11 января 1854 года Муравьёв получил от императора Николая I право вести все сношения с китайским правительством по разграничению восточной окраины и разрешено произвести по Амуру сплав войска. В мае 1854 года произошёл первый сплав, год спустя — второй, с которым прибыли на устье Амура первые русские поселенцы.
Вниз по Амуру отправлялись караваны барж в сопровождении нескольких небольших пароходов или паровых катеров, во главе лично с генерал-губернатором или, впоследствии, его доверенными лицами. На них везли скот, зерно для посева, муку, амуницию. Муравьёв, стремившийся вникать во все дела, сам возглавлял сплавы 1854, 1855, 1857, 1858 и 1859 гг.
Первый сплав по Амуру был непосредственно связан с военными событиями, так как прибывшие с ним войска были отправлены на Камчатку и приняли участие в обороне Петропавловска в 1854 г.
В ходе сплавов было основано несколько военных постов по берегу Амура, в 1855 г. туда переселились первые 50 крестьянских семей из Иркутской губернии и Забайкалья, в 1857 г. началось переселение забайкальских казаков. При этом губернатор выступал за то, чтобы на новых землях не было сословного неравенства, а право на переселение получили все желающие. О демократизме Муравьёва, его стремлении освободить крестьян с землёй уже говорилось, самой же большой опасностью для России он считал установление дворянской олигархии, призывая верховную власть опереться не на привилегированные классы, а на простой народ.
Правда, правительство предпочло не свободную, а в значительной степени штрафную колонизацию Амурского края. Так или иначе, но колонизация Приамурья началась ещё до заключения официального договора и затрагивала территории, формально принадлежащие Китаю.
Наконец, 16 мая 1858 года, во время пятого амурского сплава, был подписан Айгунский трактат, по которому левобережье Амура официально признавалось территорией России, а правобережье ниже впадения Уссури не разграничивалось.
В том же году именным указом Александра II Муравьёв был возведён в графское достоинство и получил приставку к фамилии – Амурский. Иркутск встречал генерал-губернатора как героя. Главная улица города – Заморская – была переименована в Амурскую, а в конце её была воздвигнута триумфальная арка – Амурские ворота. Впоследствии, в 1908 году, скульптурный портрет Муравьёва-Амурского (вместе с портретами Сперанского и Ермака) украсил постамент вновь воздвигнутого памятника Александру III на набережной Ангары в Иркутске (изображен ниже).
Само по себе, однако, обладание левым берегом Амура было недостаточно, пока флот не имел свободного выхода в море. Этот недостаток Айгунского трактата был исправлен Пекинским договором, который был заключён в 1860 году Н.П. Игнатьевым. По нему Россия приобрела весь Уссурийский край и получила выход к Японскому морю. Отметим, что Муравьев-Амурский предлагал не ограничиваться данными приобретениями, а продолжить присоединять к России северные и западные территории Китайской империи, включая и соседние страны — Монголию и Корею.
Сам Муравьёв-Амурский говорил, что видит себя продолжателем дела русских землепроходцев XVII века, прежде всего Е.П. Хабарова. На месте старинного Албазина, разрушенного маньчжурами согласно Нерчинскому договору 1689 г., был установлен крест и возведена церковь, хотя впоследствии эта территория и осталась в составе Китая.
Кроме всего прочего, именно при Муравьёве-Амурском появляются первые печатные органы Сибири, включая «Иркутские губернские ведомости» (1857). К сотрудничеству в газете были привлечены политические ссыльные, включая Петрашевского, а петрашевец Спешнёв стал редактором газеты. Муравьёв одним из первых русских государственных деятелей понял возможности периодической печати и стал их использовать в пропаганде успехов в освоении Амура. Кроме того, с подачи находящегося в Иркутске в ссылке М.А. Бакунина (который, будучи родственником Муравьёва-Амурского, фактически находился здесь на положении гостя) хвалебные статьи в адрес восточно-сибирской администрации печатались и в герценовском «Колоколе».
В 1861 году Муравьёв-Амурский оставил должность генерал-губернатора, которую занял рекомендованный им М.С. Корсаков. Формальной причиной отставки было состояние здоровья, но на практике можно говорить о его конфликте с центральной властью. Отношения его с центром были благополучными, когда он представлял интересы центра в регионе. Когда же под влиянием времени и обстоятельств он стал отстаивать интересы региона перед центром, ситуация изменилась. Перед властью замаячил призрак сибирского сепаратизма, который поддерживался предложениями Муравьёва-Амурского об усилении его власти, придании ему полномочий наместника всей Сибири, хотя, безусловно, сам он, убеждённый государственник, был предельно далёк от сепаратистских стремлений.
19 февраля 1861 года отставка графа Амурского была принята, он был назначен членом Государственного Совета. С тех пор он не мог оказывать значительного влияния на государственные дела, хотя неоднократно ходили слухи о его грядущем назначении наместником Кавказа или генерал-губернатором Северо-Западного края.
Он скончался в Париже 18 (30) ноября 1881 года и был похоронен на Монмартрском кладбище. В начале 90-х годов XX века останки Муравьева-Амурского перевезли во Владивосток, где и перезахоронили в историческом центре города.
Итак, за время руководства Восточной Сибирью Муравьёва-Амурского здесь были созданы 4 новые области – Забайкальская, Якутская, Амурская и Приморская, а также Камчатская, позже присоединённая к Приморской. Появились Забайкальское и Амурское казачьи войска. Впервые за многие десятилетия в Сибири шли боевые действия, и агрессору было оказано достойное сопротивление. Создана Сибирская флотилия, основаны новые порты на Тихом океане, организовано судоходство на Амуре. При Муравьёве появился Сибирский отдел Русского географического общества – первое в Сибири научное учреждение. Оказывалось покровительство науке и культуре – литературным вечерам, воскресным школам, публичным лекциям. В Иркутске было возведено новое здание Девичьего института Восточной Сибири – более демократичного по своим принципам учебного заведения в сравнении с его столичными прототипами. Образовательный уровень сибирской бюрократии превысил общероссийский.
По воспоминаниям современников, Муравьёв-Амурский был человеком колоссальной энергии и предприимчивости. «Ни усталого взгляда, ни вялого движения я не заметил у него», – писал И.А. Гончаров, встречавшийся с генерал-губернатором во время возвращения из плавания на фрегате «Паллада». Все наблюдатели отмечают его выдающиеся способности, владение пером, настойчивость в достижении целей, жёсткость и подчас даже жестокость, но и отходчивость. Также отмечается пренебрежительное отношение к формальностям, неприхотливость в быту.
Но главное, за что мы сегодня ценим этого замечательного человека, – это, безусловно, расширение пределов Российского государства и присоединение к нему обширного Приамурского края. Муравьёв-Амурский – один из плеяды крупнейших собирателей русских земель.
Павел ПЕТУХОВ
