О Чернобыльской аварии: как ложная версия привела к объективной истине

Автор: Борис Иванович Горбачёв, инженер-физик, канд. физ.-мат. наук, старший научный сотрудник, участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС с 18-летним стажем,автор ряда научных работ по чернобыльской тематике.

«Ищущий да обрящет»* (Святое писание) За 30 лет, прошедших после Чернобыльской катастрофы, было выдвинуто много версий о её причинах. Особое место среди них занимают геотектонические версии. Их сторонники (геотектонисты) считают, что её исходным событием послужило  то обычное землетрясение, то поток энергии неизвестной природы, узким лучом, попавшим из земных недр точно в реактор 4-го блока, то никому не ведомое «плазменное дыхание Земли», то опыты военных с «геотектоническим» оружием и т.д.
Что вызвало столь необычные версии?

В 1995 году или чуть раньше в Алма-Ате были обнаружены и стали достоянием общественности «сверхсекретные» сейсмограммы, которые отражали сейсмическую активность в районе ЧАЭС в аварийную ночь 26 мая 1986 г. Как это произошло, случайно или сознательно, неизвестно. Скорее всего, этому поспособствовала общая неразбериха первых лет после развала СССР. Для нас же важным было то, что это были подлинные сейсмограммы, которые так неожиданно стали доступны для изучения.

На них среди мелкого сейсмофона явно выделялся крутой пик сейсмической активности на отметке времени 01 час 23 минуты 39 секунд. А по официальным версиям [1,2,3] реактор 4-го блока ЧАЭС взорвался в 01 час 23 минуты 50-55 секунд. Получалось, что взрыв случился через 11-16 секунд после этого пика сейсмоактивности. Это дало пищу для раздувания в СМИ очередной «чернобыльской» сенсации. Мол, официальные версии ошиблись при анализе причин Чернобыльской аварии, ибо реактор 4-го блока взорвался на самом деле из-за рокового землетрясения силой 3-4 балла с эпицентром вблизи ЧАЭС. А в качестве доказательства приводились копии этих сейсмограмм. И всё на первый взгляд выглядело вполне логично. Три сейсмостанции, зафиксировавшие эту сейсмоактивность, располагались. в 120-180 км к западу от ЧАЭС и осуществляли контроль за подземными ядерными взрывами в ядерных странах. Их  разместили там, в Полесье, ибо по сейсмоактивности эти края были одним из самых «тихих» мест в СССР. Поэтому они обладали исключительно высокой чувствительностью к подземным ядерным взрывам, а заодно и ко всем другим природным и техногенным событиям, которые порождают сейсмические волны. Достаточно сказать, что они могли зафиксировать взрыв всего 100 т тротила на расстоянии 12 000 км (!). Станции работали в единой сети и использовали единую общесоюзную шкалу времени, что позволяло на основе их измерений довольно точно определять ещё и время, и мощность, и географические координаты, и характер, а в ряде случаев и глубину взрыва. Принадлежали они Министерству обороны СССР. Поэтому все результаты измерений, сразу попадало под гриф «сов.секретно». Видимо, из-за этого Комиссия 1986 года. по расследованию причин Чернобыльской аварии (Комиссия-1986) их не видела и не изучала. Как, впрочем, не видела и не изучала «чернобыльские» секретные документы других ведомств.

Научное сообщество и геотектоническая версия

В 1995 году в обществе ходило много разных слухов о Чернобыльской аварии. По объёму их было гораздо больше, чем имелось достоверной информации. Поэтому новая, геотектоническая версия вызвала в СМИ повышенный интерес, ведь она указывала на простую и понятную многим первопричину аварии. Однако у учёных-атомщиков эта версия сразу вызвала большие сомнения, ибо она  не соответствовала ни законам физики реакторов, ни мировому опыту их эксплуатации. Поэтому у них сразу же возник вопрос, а насколько район ЧАЭС сейсмически активен? И тут разные источники ясно подсказали, что землетрясение силой в 3-4 балла с эпицентром на севере Киевской области – явление невероятное. И это только усилило наши сомнения. Они ещё больше усилились из-за ясного понимания двух важных обстоятельств. Первое носило статистический характер – до аварии на ЧАЭС атомные реакторы работали на Земле 44 года, и за всё это время ни один из них, а их число в мире уже перевалило за 600, не вышел из строя и, тем более, не взорвался из-за землетрясения. А второе носило уже политический характер, ибо было ясно, что геотектоническая причина аварии на ЧАЭС устроила бы многих «очень важных персон» из Министерства энергетики. Ибо, если виноватыми официально назначить неподвластные человеку геотектонические силы, то никто из этих «персон» и их коллег уже не будет виноват, ни юридически, ни морально. Также сохранят своё лицо и персонал 4-го блока, и его начальство. А честь ведомственного мундира будет спасена окончательно. Но для научного принятия геотектонической версии как «истины в последней инстанции» одного удовлетворения группы очень важных и не очень важных персон было явно мало. Для этого требовались более серьёзные доказательства. Поэтому учёные-атомщики отвергли её как ненаучную.  Однако загадка происхождения крутого пика на «сверхсекретных» сейсмограммах всё равно оставалась и требовала своей разгадки.
Версия есть, а объяснений нет

Геотектонисты в те времена проявляли большую активность в СМИ. Ими были выпущены статьи, интервью и фильмы, посвящённые геотектонической версии. Даже солидный сайт «Секретные материалы России» как-то соблазнился на неё и разместил у себя один из таких фильмов. В нём содержалось столько псевдонаучной бредятины, что терпение известных специалистов по «чернобыльским» исследованиям лопнуло, и они отослали в редакцию сайта коллективное письмо с резкой критикой этого фильма. Общий её смысл сводился к тому, что для такого солидного сайта совсем несолидно размещать шарлатанские версии причин Чернобыльской аварии. К чести редакции надо сказать, что она не стала упираться, и сразу же сняла этот кинофильм со своего сайта. Это была маленькая победа над геотектонистами. А дальше мы попытались через СМИ убедить их, что, распространяя геотектоническую версию, они только показывают своё полное незнание реалий атомной энергетики. Во-первых, незнание того, что ЧАЭС была построена в расчёте на землетрясение до 6 баллов, и поэтому землетрясение в 3-4 балла, никак не могло повлиять на её работу. Это подтвердилось 30 и 31 мая 1990 г., когда от сильного  румынского землетрясения до ЧАЭС докатились сейсмоволны силой 3,5-4 балла. В те дни ни один из блоков ЧАЭС не вышел из строя. И даже на разрушенном 4-м блоке ничего существенного не произошло - его слегка качнуло, кое-где поднялась пыль, да в сосудах с водой пробежала рябь. Во-вторых, незнание того, что в Японии, которую геотектонические силы трясут чуть ли не каждый день, а бывает и по нескольку раз в день, нормально работают около 60 блоков АЭС. И на них ничего опасного не случается, потому что японские АЭС построены в расчёте на 9-балльное землетрясение. А АЭС «Фукусима» аварийно погибла из-за  10-метровой волны-цунами, а не от землетрясения. В-третьих, незнание общечеловеческой мудрости. Ещё в Древней Греции учителя на уроках логики терпеливо разъясняли ученикам, что «если что-то случилось после чего-то - это не значит поэтому». И многотысячелетний  жизненный опыт народов мира только подтверждает правильность этой древнегреческой мудрости. А главное, геотектонисты никак не могут вразумительно ответить на два  важных вопроса. Первый - почему под воздействием «локального землетрясения» взорвался именно 4-й блок, но при этом не взорвался идентичный ему 3-й блок, который находился с ним на одном фундаменте, или однотипные ему 1-й и 2-й блоки? Ведь сейсмические волны приходят широким фронтом и воздействуют на все объекты примерно одинаково. И второй - почему предполагаемое землетрясение разрушительно воздействовало только на тот реактор, где персоналом были грубо нарушены правила его безопасной эксплуатации, а на остальные три блока ЧАЭС, где они не нарушались, оно не смогло так воздействовать? Легко догадаться, что во втором вопросе содержится и ответ на него.
А что по этому случаю говорят учёные-сейсмологи?

В те годы «сенсационные» сейсмограммы заинтересовали и учёных-сейсмологов. В итоге в 1997 г. в Геофизическом журнале, т.19, №3, вышла статья В.Н. Страхова и др. «Сейсмические явления в районе Чернобыльской АЭС» с результатами их уже научного анализа. Вот они в кратком изложении. Оказалось, что это были не подлинники, а копии сейсмограмм, полученных на трёх полесских военных сейсмостанциях. Они содержали подробные данные о сейсмической активности в районе ЧАЭС 26 апреля 1986 г. Как они попали в Казахстан, неизвестно, но, возможно, по обмену информацией между коллегами. Из них следовало, что в 01 час 23 минуты 39 секунд (±1 секунда) по местному времени в 10 км к востоку от ЧАЭС произошло «слабое сейсмическое событие». Магнитуда MPVA источника, определённая по поверхностным сейсмоволнам, хорошо согласовывалась по всем трём станциям и составила 2,5. Тротиловый эквивалент его интенсивности составил 10 тонн. Оценить глубину его источника по имевшимся данным оказалось невозможным. Кроме этого, из-за низкого уровня амплитуд на сейсмограммах и одностороннего расположения сейсмостанций (к западу от ЧАЭС) относительно эпицентра этого «события» точность определения его географических координат не превышала ±10 км. Эти результаты устранили все сомнения в подлинности факта резкого увеличения сейсмической активности в районе ЧАЭС в 01 час 23 минуты 39 секунд 26 апреля 1986 г.
Так было землетрясение в районе ЧАЭС или… не было?

После выхода статьи учёных-сейсмологов факт "слабого сейсмического события" в районе ЧАЭС в 01 час 23 минуты 39 секунд (±1 секунда), стал неоспоримым научным фактом. А научный факт – это научный факт. Игнорировать его в анализах никак нельзя, и, если его природа сразу не очевидна, то  нужно искать ему естественное объяснение. Конечно, первым объяснением напрашивалось землетрясение. Но смущало то, что военные сейсмостанции зафиксировали только поверхностные сейсмоволны и не обнаружили прихода сейсмических волн от глубинного источника. Это наводило на мысль, что источник «слабого сейсмического события» имел приповерхностный характер. Но тогда возник вопрос, где в районе ЧАЭС в приповерхностных слоях находятся те тектонические плиты, резкая подвижка которых вызвала это "слабое сейсмическое событие"? И тут вспомнилось, что, в 1990-1991 годах перед началом буровых работ на промплощадке 4-го блока ЧАЭС у северной её стены мы изучали официальные геологические разрезы под самой ЧАЭС и в её окрестностях. Так вот, мы не увидели на них никаких приповерхностных тектонических плит из-за их полного отсутствия. На разрезах были указаны сплошные песчаные грунты, уходящие вглубь Земли на многие сотни метров. Позже геологи говорили, что скальные грунты в районе ЧАЭС начинаются на глубинах порядка одного километра. Но это ещё не тектонические плиты. Так что сомнения относительно геотектонической версии не проходили. Эти сомнения усиливали и официальные заявлениями Сейсмической службы Украины, в которых она настаивала, что в ночь на 26 апреля 1986 г. на территории Украины никаких землетрясений не происходило. Сейсмологи знают, что все локальные землетрясения на Земле сопровождаются изменениями величин локальных электрических и магнитных полей. Даже величина гравитационного притяжения изменяется локально. Правда, эти изменения небольшие, но современные приборы это надёжно фиксируют. А всего этого 26 апреля 1986 года в районе ЧАЭС вообще  не наблюдалось. Все эти сомнения особенно усилились, когда от сейсмологов стало известно, что при землетрясениях сейсмостанции фиксируют ряд небольших толчков, которые быстро сливаются в один крупный. А наши «сверхсекретные» сейсмограммы, зарегистрировали только один крутой сейсмический толчок, что типично для взрывного процесса. Эти обстоятельства дали нам основание предположить, что, если землетрясения всё-таки не было, то «слабое сейсмическое событие» могло быть сейсмическим откликом на какой-то взрыв, произведённый в 10 км к востоку от ЧАЭС. Но тогда возник вопрос, кто же мог его произвести и с какой целью? Военные, строители, геологи, разработчики полезных ископаемых? Но, думается, что никто, ибо Промтехнадзор никогда не дал бы разрешение на проведение взрыва мощностью в 10 тонн(!) тротила в 10 км от работающей АЭС. А если в каком-то исключительном случае его необходимо было провести, то об этом через местные власти было бы предупреждено всё население, близко живущее к месту взрыва. А жившие в опасной близости от него, были бы временно эвакуированы. И все они об этом мероприятии хорошо бы знали. Более того, о подготовке такого взрыва была бы предупреждена и дирекция ЧАЭС. В этом случае она наверняка распорядилась бы заглушить все четыре реактора на время проведения взрывных работ. И тогда все эти экстраординарные мероприятия были бы отражены и в документах Промтехнадзора, и в документах местных властей, и в эксплуатационных документах на ЧАЭС, и в документах Министерстве энергетики, и в воспоминаниях, как местных жителей, так и в многочисленных воспоминаниях ветеранов ЧАЭС. Однако во всех этих документах о подобных событиях вообще нет никаких упоминаний. А это означает, что специально организованного взрыва мощностью в 10 тонн тротила в 10 км от ЧАЭС никто не проводил.
Принципиальные противоречия

Чем глубже мы знакомились с сейсмической стороной дела, тем больше возникало вопросов без ответов. Мы помнили, что Комиссия-1986 точно установила, что на 4-м блоке ЧАЭС произошло два взрыва. Первый взрыв был относительно слабый и дальше промплощадки ЧАЭС его никто не ощутил. Второй взрыв был гораздо сильнее. Его услышали многие далеко за пределами ЧАЭС примерно через 20 секунд после первого. Позже удалось установить, что «первый взрыв» не был собственно взрывом как физическим явлением, а представлял собой звуковое, зримое и лёгкое сейсмическое (ощущалось ногами) сопровождение процесса разрушения реактора перегретым паром. А вот «второй взрыв» был уже настоящим взрывом смеси графитовой пыли, водорода и кислорода. Первый из них разрушил реактор, а второй разрушил всё здание 4-го блока. Сама картина взрывов выглядела одновременно и впечатляюще, и устрашающе: "В половине второго услышал первый взрыв. Он был глухой, словно грохнул трамвай, но очень сильный. Тряхнуло, как при землетрясении. Я повернулся к реактору. Тут на моих глазах произошёл второй взрыв. Успел заметить, как вздымается разорванная крыша. Потом полетели куски бетона, камни, но я успел укрыться от обломков. Взрыв был такой силы, что бетонные плиты весом в тонну, а то и больше, отбросило от реактора метров на пятьдесят. Некоторые вылетели за ограду и контрольную полосу". Так описывает картину разрушения 4-го блока свидетель Л. Бутрименко, стоявший в аварийную ночь на посту внешней охраны и видевший всё это своими глазами. Его пост находился всего в 100(!) метрах от стен 4-го блока. Из свидетелей, оставшихся в живых, картину этих взрывов  ближе никто не наблюдал. По заданию Правительственной комиссии военные инженеры-взрывники в начале мая 1986 года исследовали характер разрушений строительных конструкций 4-го блока с тем, чтобы определить место, характер и общую мощность взрыва, его разрушившего. И уже к 15-му мая 1986 г., то есть, всего за две недели, они с этой сложной задачей блестяще справились. Ими было установлено, что само место взрыва находилось под «крышкой» реактора, сам взрыв носил характер взрыва пылегазовой смеси, а его общая мощность составила 30(!!!) тонн в тротиловом эквиваленте. Так, военные взрывники определили главные характеристики того взрыва, который разрушил здание 4-го блока, то есть, второго взрыва. Эти результаты были сразу засекречены, но «чернобыльская» молва быстро донесла их до многих людей. Рассекретили же их только в 2006 г. Опираясь на все эти факты, мы попытались совместить официальную версию-1986 с геотектонической версией. И сразу столкнулись с очевидным противоречием. А именно, если принять за истину обе версии, то после крутого пика в 01 час 23 минуты 39 секунд от «слабого сейсмического события» на сейсмограммах должны были появиться  ещё два пика. Первый на отметке 01 час 23 минуты 50-55 секунд из-за первого взрыва. А второй пик ещё через 20 секунд уже из-за второго, гораздо более сильного взрыва. Причём он должен был быть заметно выше первого. Но, как не изучай сейсмограммы, обнаружить на них эти пики невозможно из-за полного их отсутствия. Получалось, что "слабое сейсмическое событие", которое за забором ЧАЭС никто не почувствовал, сверхчувствительные военные сейсмостанции почувствовали. А вот взрывы 4-го блока, тряхнувшие землю и воздух так, что их увидели, услышали и почувствовали многие, эти же приборы почему-то не почувствовали. А ведь должны были почувствовать взрыв 30-ти тонн тротила с расстояния 120-180 км, раз были способны обнаружить взрыв 100 т тротила на расстоянии 12 000 км. И сомнения только усилились.
«Крамольные» выводы

Все эти противоречия требовали научного объяснения, которое согласовывало бы законы физики реакторов со всеми известными аварийными и сейсмическими фактами. Мы пытались их выстроить в логическую цепь, но в рамках геотектонической или официальной версии они никак не выстраивались. Слишком много вопросов оставалось без ответов. Однако чувствовалось, что моменты «слабого сейсмического события»  и взрыва реактора как-то связаны друг с другом. И со временем родилось главное сомнения, а не ошиблись ли учёные-сейсмологи в оценке природы крутого пика на «сенсационных» сейсмограммах? Ведь с одной стороны, они нашли, что эпицентр «слабого сейсмического события» располагался в 10 км к востоку от ЧАЭС. С другой стороны, точность  их оценки не превышала ±10 км. А из этого вытекало, что в «усы» погрешностей попадало и место расположения самой ЧАЭС. А этот факт, в свою очередь, давал основание предположить, что «слабое сейсмическое событие», случившееся в 01 час 23 минуты 39 секунд (±1 секунда), вполне могло произойти на территории ЧАЭС или прямо под ней. А что похожее произошло примерно в это же время в радиусе 10 км от «эпицентра слабого сейсмического события» в ночь на 26 апреля 1986 года? Только мощнейший взрыв 4-го блока!!! Такие рассуждения совместно с данными других материалов подталкивали нас к выводу, что в статье сейсмологов на самом деле была оценена не сила землетрясения, а мощность второго взрыва, разрушившего здание 4-го блока. На это явно указывала, в частности, близость по порядку величины оценок силы «слабого сейсмического события» сейсмологами (10 тонн) и мощности второго взрыва военными инженерами (30 тонн). Но для большей убедительности надо было ещё найти естественное объяснение разнице в этих оценках в 3 раза и ответить на вопрос, чья же оценка более правильна - сейсмологов или военных? Ответ был найден в спецлитературе – обе оценки правильны в пределах своих погрешностей. И это легко объяснимо, ибо второй взрыв был наземным, а не подземным. А при наземном взрыве одна часть энергии расходуется на создание сейсмической волны, а другая часть уходит на создание ударной волны в воздухе. В зависимости от конкретных условий в месте взрыва соотношение между этими частями может быть самым разным. В том числе, и таким, как в нашем случае - один к трём. После этого уверенность в правильности нашего вывода только усилилась. До этого момента всё выглядело вполне логично, но от дальнейших рассуждений и выводов уже начинало попахивать «крамолой». А это потребовало весьма осторожного к ним отношения. Ибо, если логика ведёт нас по правильному пути, то получается, что первый взрыв произошёл не в 01 час 24 минуты 50-55 секунд, как следует из версии-1986, а гораздо раньше. А второй взрыв на самом деле произошёл не в 01 час 24 минуты 70-75 секунд, а в 01 час 23 минуты 39 секунд (±1 секунда)! И тогда момент второго взрыва практически совпадает с моментом первого нажатия персоналом кнопки АЗ-5, кнопки аварийной защиты высшей, 5-й категории, в 01 час 23 минуты 39 секунд!!!  А этот момент сомнений не вызывал, так как слишком много аварийных событий было с ним связано. Однако дальнейшая логика таких рассуждений привела к совсем уж неожиданному и политически весьма щекотливому результату. А именно, если принять, что взрыв, разрушивший здание 4-го блока произошёл в 01 час 23 минуты 39 секунд (±1 секунда), то из этого логически вытекал совсем уж крамольный вывод – официальная хронология и официальный сценарий аварийных событий в версии 1986 года ошибочны!!! Дальнейшая работа в этом, явно «крамольном» направлении стала ещё интересней. Ибо стало ясным, что выводы последующих официальных «чернобыльских» комиссий, образованных в 1991 г., в 1996 г., 2001 г. и т.д., а также комиссий МАГАТЭ 1986 года и 1993 года (INSAG-1 и INSAG-7) тоже являются ошибочными. Так как в своих анализах и выводах они опираются на ошибочный сценарий версии-1986. Однако было ясным, что для научного признания ТАКОЙ «крамолы» надо найти дополнительные доводы. И они были найдены в «чернобыльских» документах, ставших доступными общественности после 1995 г. Но об этих поисках расскажем в другой статье. Так в 1997 г. в Отделении ядерной и радиационной безопасности Института проблем безопасности АЭС НАН Украины родился научный сценарий Чернобыльской аварии. В отличие от официальных версий он был основан на гораздо более широкой документальной базе. Некоторое время ушло на сбор дополнительных фактов и обкатку его в критических дискуссиях с коллегами по работе. Официально этот сценарий был представлен на Международной конференции «Пятнадцать лет Чернобыльской катастрофы. Опыт преодоления», г. Киев, 18-20 апреля 2001 г., и опубликован в её материалах. Более подробно он изложен в научных работах [4], [5], а более кратко в [6], [7] и в некоторых СМИ. Его адрес в интернете [8]. Однако его текст можно найти и на многих других сайтах, которые сочли необходимым ознакомить своих читателей с новым, уже научным взглядом на причины и обстоятельства  Чернобыльской аварии. Думается, что такое большое внимание к нашему сценарию было вызвано тем, что он оказался единственным, способным дать естественное объяснение всем известным на сегодняшний день аварийным фактам. А официальные версии на это оказались просто неспособны.
Жемчужина объективной истины в море необъективности

Полное научное обоснование нашего сценария Чернобыльской аварии занимает большой объём и для его понимания требуется специальное инженерно-физическое образование. Поэтому для широкого круга читателей, интересующихся «чернобыльской» тематикой, изложим ниже его основные положения. Вот они. В 00 часов 28 мин 26.04.86 г., переходя в режим электротехнических испытаний, оператор  при  переключении  управления  допустил  ошибку [6,7]. Из-за этого мощность реактора упала почти до 0, и в нём начался процесс самоотравления короткоживущими продуктами деления. Чтоб в таких условиях вновь выйти на мощность и начать плановые электротехнические испытания, персонал начал выводить управляющие стержни из активной зоны реактора до тех пор, пока не привёл его в неуправляемое состояние. Естественно, в нём началась неуправляемая цепная реакция (НЦР), которая закончилась «первым взрывом». Над зданием 4-го блока взметнулось пламя, по форме  похожее «на пламя свечи или факел. Оно было очень тёмным, тёмно-фиолетовым, со всеми цветами радуги. Пламя было на уровне среза трубы блока № 4. Оно вроде как пошло назад и раздался второй хлопок, похожий на лопнувший пузырь гейзера». Персонал на щите управления 4-м блоком (БЩУ-4) не мог этого не заметить по приборам, не услышать слухом и не почувствовать ногами. Ибо всё это видели и слышали свидетели с расстояния 1,5-2 км, а почувствовали ногами свидетели, находившиеся в 100 метрах от 4-го блока. Приборы же находились у персонала перед глазами. И только после этого, оправившись от первого шока, он бросился (именно, «бросился», по показаниям свидетелей) глушить реактор при помощи ручного ввода аварийной защиты высшей, 5-й категории путём нажатия кнопки АЗ-5. На всё это вполне могло уйти 15-20 секунд после «первого взрыва». Но было уже поздно. Реактор ушёл в небытие. А в момент первого нажатия кнопки АЗ-5 в 01 час 23 минуты 39 секунд грохнул второй, уже настоящий взрыв смеси водорода, кислорода и графитовой пыли. Над 4-м блоком «появился другой факел, который был более узким, чем первый, но в 5-6 раз выше. Пламя также медленно выросло, а потом исчезло, как в первый раз. Звук был похож на выстрел из пушки. Гулкий и резкий. Мы поехали». Так описали первый и второй взрывы работники ЧАЭС, рыбачившие в ночь на 26 апреля 1986 г. на берегу пруда-охладителя, т.е. с большого расстояния. При втором взрыве пламя второго факела достигло высоты 500 метров. Всё здание 4-го блока содрогнулось. Бетонные балки заскрипели и заходили ходуном. В помещение БЩУ-4 «ворвалась взрывная волна, насыщенная паром». Потух общий свет. Остались гореть только три лампы, запитанные от аккумуляторов. Все были в шоке. Так вслед за реактором ушёл в небытие и весь 4-й блок в 01 час 23 минуты 39 секунд (±1 секунда). Известно, что НЦР в реакторах взрывом заканчивается. Начинается же она раньше. В работах [4,5] показано, что в реакторе 4-го блока НЦР началась, примерно в 01 час 23 минуты 10-20 секунд, т.е. за 20-30 секунд до второго взрыва. Отсюда следовало, что НЦР началась в реакторе и разрушила его до(!) нажатия кнопки АЗ-5. А из этого просто напрашивался вывод, что управляющие стержни, в отличие от официальных версий, не могли даже начать вдвигаться в активную зону реактора после нажатия кнопки АЗ-5, так как в момент её нажатия уже не существовало ни на самих стержней, ни самой активной зоны. Итак, исходным событием Чернобыльской аварии стало не мнимое землетрясение, не нажатие кнопки АЗ-5 в 01 час 23 минуты 39 секунд, как утверждает официальные версии, а начало НЦР в активной зоне реактора на 20-30 секунд ранее. Этот сценарий естественно объясняет наличие на военных сейсмограммах всего одного крутого пика сейсмической активности в 01 час 23 минуты 39 секунд (±1 секунда) и отсутствие на них пиков на более поздних отметках времени. Само объяснение, простое - этот пик зафиксировал момент второго взрыва пыле-газовой смеси, разрушившего всё здание 4-го блока(!). Он также естественно объясняет и другие предаварийные факты. Всё получалось логично, но надо было ещё найти ответ на вопрос, а почему НЦР вообще смогла начаться в управляемом (по версии-1986) реакторе? Официальный ответ на этот политически весьма и весьма щекотливый вопрос был найден в совместном докладе РНЦ «КИ», НИКИЭТ и ВНИИАЭС [9], представленном на конференции МАГАТЭ, которая состоялась в Вене в 1996 году. В нём приводилось немало новых подробностей по Чернобыльской аварии, которые не были представлены в официальном докладе СССР в 1986 году. Именно из Доклада-1996 мы узнали, что перед взрывом в активной зоне реактора 4-го блока оставалось всего 2 «эффективных» управляющих стержня вместо 15-ти, минимально необходимых для его безопасного управления. А вообще-то согласно требованиям регламента для нормальной работы реактора РБМК-1000 их должно там находиться в количестве 30-ти(!). Отсюда следовало, что НЦР началась в реакторе 4-го блока потому, что персонал своими непрофессиональными действиями загнал его в неуправляемое состояние. В 2000 г. правильность нашего сценария Чернобыльской аварии подтвердил в своих воспоминаниях главный свидетель и одновременно главный обвиняемый на «чернобыльском» суде - заместитель главного инженера 2-й очереди ЧАЭС: «Оператор реактора Л. Топтунов закричал об аварийном увеличении мощности реактора. Акимов громко крикнул: "Глуши реактор!" и метнулся к пульту управления реактором. Вот эту вторую команду глушить уже слышали все. Было это, видимо, после первого взрыва» [10]. Как видите, НЦР на 4-м блоке действительно началась до(!) нажатия кнопки АЗ-5, а само нажатие произошло уже «после первого взрыва». Эти факты подтвердили на «чернобыльском» суде и другие свидетели. А вот почему и как такое произошло, будет рассказано в другой статье. Итак, причиной Чернобыльской катастрофы стал хорошо знакомый нам по жизни «человеческий фактор», а геотектонические силы не имеют к ней никакого отношения. Это подтверждают и окончательные выводы оперативно-следственной группы КГБ УССР, которые были рассекречены только в 2001 г: "Взрыв произошёл вследствие ряда грубых нарушений правил работы, технологии и несоблюдения режима безопасности при работе реактора 4-го блока АЭС" (документ СБУ, № 31 от 11 мая 1986 г.) [11]. Обратите внимание на дату! Не позже 12 мая 1986 г. эти выводы были доложены Генсеку и членам Политбюро [11]. То есть, на высшем уровне истинные причины Чернобыльской аварии хорошо знали уже через 2 недели после неё. А 14 мая 1986 г. Генсек выступил по ТВ с сообщением о ней. В его речи было много общих фраз, но не было главного – слов о её истинных причинах, хотя он их прекрасно знал уже два дня. А дальше больше - «перестроечные» власти их строго засекретили и начали свои уже масштабные политико-пропагандистские игрища с отечественной и международной общественностью. Но о них расскажем в другой статье.
Литература 1. Авария на Чернобыльской АЭС и её последствия: Информация ГК АЭ СССР, подготовленная для совещания в МАГАТЭ (Вена, 25-29 августа 1986 г.). 2. Информация об аварии на Чернобыльской АЭС и её последствиях, подготовленная для МАГАТЭ. Атомная Энергия, т. 61, вып. 5, ноябрь 1986. 3. О причинах и обстоятельствах аварии на 4 блоке ЧАЭС 26 апреля 1986 г. Доклад ГПАН СССР, Москва, 1991. 4. Горбачёв Б.И. Причины Чернобыльской аварии: окончательный выбор между двумя версиями. "ПроблемиЧорнобиля", вип. 10, ч. 1. 2002.http://nuclearno.ru/text.asp?4809 5.  Gorbachev Boris I. The Causes and Scenario of the Chernobyl Accident, and Radioactive Release on the CHNPP unit-4 Site//Collection of the reports "Recent Research Activities about the Chernobyl NPP Accident in Belarus, Ukraine and Russia".-Edited by Imanaka T., Research Reactor Institute, Kyoto University, July 2002.       www.rri.kyoto-u.ac.jp/NSRG/reports/.../Gorbachev.pdf 6. О. Гусев. "25 рокiв  вiч-на-вiч з "Чорнобилем", м. Київ, 2011, гл. редактор Б. Олiйник. 7. А.А. Боровой, Б.И. Горбачёв. "И потекли реки полынью. Чернобыльские откровения", Москва-Киев-Чернобыль, 1998. Издательство "PC WORLD UCRAINE" 8. В Интернете по адресуhttp://nuclearno.ru/text.asp?4809 9. A. A. Abagyan, E.O. Adamov, E.V. Burlakov et. al. "Chernobyl accident causes: overview of studies over the decade", IAEA International conferens "One decade after Chernobyl: nuclear safety aspects", Vienna,/1 - 3 april, 1996, IAEA-J4-TC972, p.46 - 65.10. Дятлов А.С. «Чернобыль. Как это было». ООО Издательство "Научтехлитиздат", Москва. 2000. 11. "З архівів ВУЧК, ГПУ, НКВД, КГБ", Спецвипуск № 1, 2001 г. Видавництво "Сфера".