В. С. Бушин: «Маннергейт музейных работников»

 Интернет бушует. Самум!.. Народ возмущен, оскорблен, оплеван установкой мемориальной доски в Ленинграде гитлеровскому прихвостню Маннергейму. Он родился в 1867 году подданным Российской империи и со временем дослужился до генерал-майора. А в незалежной Финляндии, куда он убрался после Октябрьской революции, генерал-майор русской службы превращается в маршала.

Мемдощечка в честь прихвостня и душителя в нынешней либеральной России вполне закономерна… Недавно в Екатеринбурге открыт циклопический ЕЛЬЦИН-ЦЕНТР. Он обошелся в 7 миллиардов рублей, которые, конечно же, не Фридман и не Прохоров отмусолили. Впрочем, и не такая уж это большая сумма, если вспомнить, что тренеру нашей сборной по футболу выплатили 1 миллиард. 

А началось-то все с власовского триколора и цыпленка-табака, изображенного орлом и даже не одноглавым, как у немцев, поляков, американцев и т.д., а двуглавым. Это можно понимать только так: одна державно-цыплячья голова и вторая державно-цыплячья голова… И все эти символы имели испытательно-проверочный характер: стерпит народ или нет? Стерпел власовский флаг? Стерпел. Значит, можно идти дальше. Стерпит Деникина? Стерпел. И так далее.
Но вот какая вдруг обнаружилась новация. Раньше памятники душегубам русского народа ставились душегубами вроде как бы стеснительно — без шума, втихаря, иногда даже ночью, как Хрущев вынес саркофаг Сталина из Мавзолея. Во всяком случае, безо всяких торжеств и речей. Но сейчас все иначе. На открытии мемориала американскому холую Ельцину присутствовали все отцы отечества, все его матушки во главе с Матвиенко, и была произнесена державная речь о великих заслугах холуя, что вызвало негодование даже Никиты Михалкова, который величает этого оратора не иначе как «ваше высокопревосходительство».
То же было и при открытии дощечки Маннергейму. Ну, президент и премьер, кажется, на сей раз предпочти отсидеться в кустах. Видимо, все-таки стало и совестно и страшно: они же оба родились в Ленинграде, а теперь вдруг объявились верующими, и должно быть, трусят: вдруг встанут из гробов отцы-деды, пережившие блокаду, и утащат к себе бесстыжих внуков.
Да, не было этих двух державников, но все же явились два весьма высокопоставленных функционера государственного либерализма – бывший военный министр, а ныне первый заместитель администрации президента Сергей Иванов (это считай, почти как вице-президент) и министр культуры Владимир Мединский, преемник Швыдкого. Ну, об Иванове сказать нечего. Это сокол из того же гнезда, что и Ливанов, Зурабов, Шувалов, Нарышкин, Кошкин, Мышкин и т.п. Это все из класса бессловесно гребущих. Возьмите хотя бы Шувалова. В прошлом году, по его словам, он огреб 58 млн. рублей, а кроме 300-метровой квартиры в Москве отхватил 500-метровую в Лондоне. А ведь настанет час, и двух метров хватит…
За много лет мы ни от кого из них не услышали ни одного шершавого слова. Вот и у памятной доски Иванов сказал, обливаясь потом: «Из песни слова не выкинешь (Ныне выкидывают, и еще как! Например поют: «Артиллеристы, точный дан приказ! Помните, что там стояло на месте «точный»? – В.Б.). Никто не собирается обелять действия Маннергейма после 1918 года, но до этого он служил России. И если уж быть совсем откровенным (А до этого врал, что «никто не собирается» -В.Б.), то он и прожил и прослужил России дольше, чем он жил и служил Финляндии». Какое убожество мысли!. Ему, конечно, тут же врезали: генерал Власов из 45 лет жизни всего-то три годочка прожил в Германии. А ведь до этого более или менее успешно командовал в Красной Армии дивизией, армией, был даже заместителем командующего фронтом, имел ордена. Так что, следующий памятник – ему?
А Мединский совсем не то, что Иванов. Он молод, хорош собой, элегантен, он - профессор элитного МГИМО, он доктор политически наук, да еще и книги сочиняет. Вот, например, его книга «Война», вышедшая ещё в 2010 году. В ней немало интересного для новобранцев, правильного, справедливого, полезного, но не может автор порой удержаться от антисоветской кривой ухмылочки в духе пошлых шуточек Михаила Задорнова. Например: «Верной дорогой идёте, товарищи!» А.Гитлер». Или: «Любопытно, кстати. Во время войны Сталин никуда не уезжал. А вот Ленин – уезжал. Было принято решение о транспортировке(!) его тела в Тюмень. Забавно (!) – вот так же (!) он бежал из Питера от немцев в 1918 году» (с.189). Ему, видите ли, любопытно и забавно взглянуть на историю родной страны, даже на самые драматические её страницы, и позубоскалить. Подумал бы лучше, куда самого в час икс транспортировать будут. А Сталин, кстати, уезжал из Москвы и в Тегеран, и в Ялту, и в тверскую деревню Хорошево.

А еще любит министр культуры порассказать нам о культурности и благородстве немецких оккупантов. Дает, например, эпиграф к статье, а это слова важного, символического смысла: «Эти люди заслуживают величайшего восхищения». Генерал Гудериан о защитниках Брестской крепости». Ах, какой рыцарь! Но я открываю его воспоминания и читаю: «Внезапность нападения была достигнута на всем фронте танковой группы (которой он командовал — В.Б.)… Однако вскоре противник оправился от первоначальной растерянности и начал оказывать упорное сопротивление. Особенно ожесточенно оборонялся гарнизон имевшей важное значение Брестской крепости, который держался несколько дней» (с.187). И все, больше о Брестской крепости и её защитниках ни слова. Впрочем, в конце книги я нашел вот что: «Отправными моментами моих воспоминаний являются ставшие традиционными для нашей армии понятия воинской чести» (с.474). И это говорил один из активнейших участников истребления в нашей стране миллионов детей, женщин, стариков… А ещё автор рассказывает такую легенду о последнем защитнике Брестской крепости. Будто уже поздней осенью он вышел из подземелья и вдруг «неожиданно для всех немецкий генерал четко отдал честь советскому офицеру, последнему защитнику, за ним отдали честь и все офицеры немецкой дивизии» (с.155). Подумал хоть бы о том, что было делать целой немецкой дивизии в Брестской крепости, когда вермахт уже крался к Москве, и по какому поводу собрались у крепости все офицеры дивизии. Ну да, это легенда. Но автор восклицает: «Хорошая, правильная легенда!». Не менее красочную легенду, но теперь уже в виде документального факта преподносит профессор и о знаменитом генерале М.Г.Ефремове, командующем 33 армией, который, будучи ранен под Вязьмой и не желая попасть в плен, застрелился. «Из воспоминаний немецкого офицера: «Русские несли тело своего генерала на самодельных носилках несколько километров. Я приказал похоронить его на площади… Я сказал, что доблестная армия фюрера с уважением относится к такому мужеству. По моему приказу на могиле установили табличку с надписью на русском и немецком языке» (с.242). Человек, рассказывающий такие байки о фашистах, не имеет никакого представления о том, что происходило на его родине в 1941- 44 годы.
А в книге 650 страниц. Представляете, сколько на таком пространстве можно поместить всего самого разного, в том числе и самого фантастического. За недостатком времени пока приведу ещё только один пример. Профессор уверяет, что «Сталину было что скрывать и в 1941 году и в 1945. Иначе, почему он «не рекомендовал» своим генералам не писать мемуары о войне?» Да нет, просто запрещал им писать мемуары. То есть «русским велели молчать, а нацисты орудовали пером во всю» (с.17-18).

Ну, во-первых, руководителю страны, особенно Верховному Главнокомандующему во время войны всегда есть что скрывать, например, хотя бы потери своих войск. Неужели доктор политических наук думает, что, допустим, наш президент, произнося возвышенные речи о всеохватной прозрачности, только прозрачно все и делает. Вспомните хотя бы сюжет с «вежливыми людьми», неизвестно откуда объявившимися в Крыму.
Во-вторых, откуда профессор взял, будто Сталин не рекомендовал и даже запрещал? Ведь с потолка же. Но потолок есть потолок, будь он у него и с лепниной, и с херувимами. Кроме того, можно запретить издавать, но как запретить писать хотя бы в стол и в надежде на будущее. Писал же, допустим, Солженицын тайно «Архипелаг» без надежды напечатать, но явился из преисподней предатель Горбачев и напечатал миллионными тиражами.
Но главное – и это показывает уровень владения автором темой — он не знает или никогда не задумывался о том, что у немецких генералов, оставшихся в 1945 году без дела у разбитого корыта, просто было много свободного времени и уж так пекло им по мере возможности оправдаться за свой позорный разгром. Они это и сделали, свалив вину главным образом на Гитлера. А наши генералы были гораздо моложе немецких, большинство их продолжали службу, им было не до мемуаров. В самом деле, после войны хотя бы маршал Жуков последовательно был Главнокомандующим оккупационными войсками в Германии, Главнокомандующим советской администрации, Главнокомандующим сухопутными войсками, командующим Одесским ВО, Уральским ВО, первым заместителем министра обороны, министром обороны… Какие же тут к черту мемуары! А Василевский, который тоже был министром? А Рокоссовский, остававшийся заместителем министра до 1968 года? Но вот Гудериан, который был на восемь лет старше Жукова (а писание мемуаров дело все-таки стариковское), сразу после войны, очухавшись, засел за воспоминания, и в 1951 году они уже вышли в Германии, а в 1954-м – и у нас.

Но вернемся к Маннергейму. В конце приказа Гитлера по армии 22 июня 1941 года говорилось: «Немецкий народ! В данный момент осуществляется величайшее по своей протяженности и объему выступление, какое только видел мир. В союзе с финскими товарищами стоят победители при Нарвике у Северного ледовитого океана. Немецкие дивизии защищают вместе с финскими героями финскую землю. От Восточной Пруссии до Карпат развернулись соединения фронта». Это же не могло быть сказано ещё 22 июня без согласия «финских товарищей», без договоренности с «финским героем» Маннергеймом, хотя формально финны объявили нам войну 25 июня.
И вот что министр-профессор пишет в своей славной книжечке о Финской войне, блокаде Ленинграда и Маннергейме. Например: «1 августа 1941 года финны вышли на старую границу около Ленинграда…» И что, восстановили границу 1939 года, а дальше – ни-ни? А кто же через два месяца, 2 октября после тяжелых боев захватил столицу республики Петрозаводск и бесчинствовал там до 26 июня 1944 года — итальянцы? Кого мы оттуда вышибали – румын? Большая новость, интересный вклад в историю Великой Отечественной войны.

Нет, профессор все-таки признает: «Блокада Ленинграда и голодная смерть почти миллиона жителей города стала возможна потому, что финны замкнули свою половину кольца. Это не было случайностью. Маннергейм… дружил с Третьим рейхом не за страх, а за совесть» (с. 112). А кем он был? Главнокомандующим финской армии. Не случайно Гитлер послал в Хельсинки генерал-полковника Альфреда Йодля вручить Маннергейму «дар фюрера» — три «Железных креста», причем – невиданное дело – сразу всех трех степеней, и он с гордостью носил их, в чем можно убедиться по фотографии, где он рядом с Гитлером. Она напечатана 18 июня в «Советской России». Значит, говорит нам профессор, личная ответственность за «свою половину кольца» и за жизнь ленинградцев лежит персонально на Маннергейме.
И ещё, и опять: «В блокадном Ленинграде умерло с голоду около миллиона наших соотечественников. В том числе потому, что Финляндия активно помогала немцам. И не будем больше о белой и пушистой Финляндии» (с.13). Хорошо, не будем. Но Маннергейм у него хоть и дружил с главным фашистом, вдруг стал уж таким пушистым…

Видимо, за своим профессорством и писанием книг Мединский пропустил или уже забыл, что самым первым зарубежным визитом президента Путина был визит в Финляндию, где он, ленинградец, возложил венок к памятнику Маннергейма. И местоблюститель Медведев, тоже ленинградец, как только его вставили в президентское кресло, вскочил и помчался в Хельсинки и тоже положил корзину незабудок на могилу Маннергейма. За двадцать лет узнав этих людей во всей их красе, можно предположить, что ни тот, ни другой и не ведали, что за фрукт Маннергейм. Допускаю даже, что они считают организаторами блокады Ленинграда Жданова, Ворошилова и Жукова.
Если Мединский точно знал бы о державных гвоздиках и незабудках у памятника и на могиле Маннергейму, то думаю, он просто напомнил бы о них и сказал: «Что вам еще надо? Два президента один другого краше и то, а вы!.. Заткнитесь!» Но он, повторяю, либо не знал, либо усомнился в авторитетности такой аргументации. Словом, вместо двух живых президентов он решил спасти своё мемориальное непотребство – вы только подумайте! – именем Сталина. Да, бывают такие слова и поступки, на которые хочется сразу ответить весьма невежливо. И это будет в высшей степени справедливо, нравственности и гуманно.

Доктор политических наук сказал об установке мемдоски: «Это попытка преодолеть раскол в обществе». На самом деле она очень похожа – загляни в интернет — на попытку тушить пожар керосином.
Затем доктор наук принялся поучать недовольных доской: «Так вот, кто сейчас там кричит, я хочу напомнить от нас (Так в тексте. –В.Б.): не надо быть святее папы римского и не надо стараться быть больше патриотом и коммунистом, чем Иосиф Виссарионович Сталин, который лично защитил Маннергейма, обеспечил его избрание и сохранение за ним поста президента Финляндии».
Не удивлюсь, если Сталин-патриот будет стоить Мединскому министерского кресла. Но от кого Сталин защитил Маннергейма? От разъяренной толпы детей блокадников коммунисты даже и вас с Ивановым защитили бы. И как Сталин обеспечил избрание Маннергейма президентом – призвал финнов голосовать за него? пригрозил бомбежкой? послал в Хельсинки ансамбль песни и пляски Красной Армии? Но если Сталин действительно от кого-то защитил восьмидесятилетнего старца и помог ему с президентством, которое, впрочем, длилось всего один год, значит, в тот исторический момент это было в интересах Советского Союза. Других интересов Сталин не знал. Но спасти утопающего мерзавца и повесить у себя дома его портрет или в его честь — мемдоску вещи совершенно разные.
А политика дело сложное. Вон батька Махно. Ведь враг Советской власти. Но помог разгромить Деникина, и был награжден орденом Красного знамени. Вот и пусть финны вешают где-то доску в память спасения Сталиным их генерал-майора. Есть сведения ещё и о таком факте. Будто уже в конце войны наши расторопные ребята надежно подготовили покушение на Гитлера. Ждали только распоряжения Сталина а он вдруг сказать: отставить! Спас Гитлера. Почему? Да потому, что неизвестно какие силы пришли бы в Германии к власти, возникла бы непредсказуемая обстановка, а с Гитлером все было ясно. Да, спас. А уж то, что Гитлер пустил себе пулю в лоб, это, как ныне говорят, его личный выбор.

К цитированным выше словам Мединского на стр.113 имеется такая сноска: «В Хельсинки есть музей Маннергейма. Ходить по нему можно только с экскурсоводом. В музее нет ни одной фотографии Маннергейма вместе с Гитлером. Финны на светлый образ великого человека не позволяют бросить ни единой тени». Ах, как было бы прекрасно и совершенно закономерно, если не по достижении пенсионного возраста, а прямо сейчас пригласили бы финны Сергея Иванова директором в музей Маннергейма, а Мединского – экскурсоводом! Лепота!…Впрочем, говорят, что уже и у нас есть такой музей. Ведь была же попытка создать музей Власова на его родине. Ну, тогда вы могли бы в музее Маннергейма работать уже сейчас по совместительству, без отрыва от нынешних постов.
И есть у этой истории одна особенность, которой не было у прежних глумливых проделках власти: она вызвала яростный протест не только в газетах и в интернете, но и на улицах многих городов — Иваново, Н.Новгорода, Самары, Белгорода, Орла, Воронежа, Тамбова, Костромы, Рязани, Липецка… Дурной знак для вашего благородия.

Владимир Бушин