Детство в омуте лукавства

Для начала мы проанализируем случай, который считаем модельным для темы нашего разговора. Мать наказала семилетнего сына ремнем за просмотр порнографии в интернете. Дело дошло до суда, и суд, не признав смягчающим обстоятельством причину, по которой мать наказала ребенка, счел ее виновной в совершении преступления по статье 116 ч.1 УК РФ («Побои»).

Если бы это случилось сейчас, она могла бы получить до двух лет тюрьмы. Но поскольку инцидент произошел до вступления в силу закона №323-ФЗ с ювенальными поправками, выделившими членов семьи в особо опасную, приравненную к хулиганам и экстремистам группу, женщина отделалась штрафом в 8 тысяч рублей. 

Выделим суть. Просмотр порнографии семилетним ребенком суд не посчитал серьезной причиной для строгого родительского наказания. Хотя порнография в России запрещена, то есть законодательно признана ее вредность и аморальность даже для взрослых – не то что для детей! Не признавая смягчающим обстоятельством мотивы матери,суд тем самым вольно или невольно дает обществу понять, что просмотр порнографии детьми – это не катастрофа, не что-то, выходящее из ряда вон, а заурядное, нормальное действие, не требующее наказания.

Зато адекватная реакция матери, не утратившей здоровых нравственных ориентиров, – это преступление. Таким образом, принудительно (ведь суд – это не журналисты, высказывающие различные мнения, а одна из трех ветвей государственной власти, решения которой обязательны к исполнению) задается рамка детско-родительских отношений: ребенок может делать всё, что ему заблагорассудится, в том числе совершать аморальные, противозаконные поступки, родители же не имеют права его наказывать, поскольку это подсудно. 

«...Перед чем пасует неустойчивый подросток» 

Нам возразят, дескать, это какое-то недоразумение. Мало ли, всякое бывает. Ничего подобного! Мы не случайно назвали вышеупомянутый случай модельным.С момента запуска «ювенальных технологий» в нашей стране таких однотипных случаев было уже немало. Вот еще несколько примеров. В Читинской области мать судили и дали условный срок за подзатыльник сыну среднего школьного возраста, который регулярно воровал деньги и на которого не действовали поучения. То естьворовство было фактически признано судом ненаказуемым.  Московский подросток своровал у родителей 60 тысяч рублей (!), купил дорогой смартфон и тоже смотрел на нем порнографию. Отец, уличив сына в краже, не тронул его пальцем, а, отняв смартфон, запретил на неделю прогулки с друзьями. Возмущенный сын оклеветал отца в школе, заявив, что тот его побил. Когда полицейские нагрянули в дом, чтобы «защитить права ребенка» – изъять его из семьи, парень, испугавшись, признался в обмане. Самое интересное началось дальше.Выяснив правду, отцу заявили, что он все равно не имел права наказывать сына. То есть пусть ворует, пусть врет, пусть смотрит порно, а отец – не смей лишать мальчика общения с друзьями (с которыми он, кстати, порнухой и наслаждался).  Список подобных случаев любой желающий может продолжить, поинтересовавшись, как действуют ювенальные службы в его регионе. Мы же ненадолго остановимся на вопросе наказаний и пойдем дальше. Сейчас в подобных дискуссиях превалируют эмоции и сгущение красок. Если от этого абстрагироваться, в сухом остатке будут два предложения: 1) объяснять детям, что не надо вести себя плохо; 2) являть им хороший пример.  Нисколько не умаляя ценность сих рекомендаций, заметим, что они не всегда эффективны. Есть дети, которым этого бывает достаточно. (Правда, такие дети обычно и не склонны к грубым поведенческим отклонениям.) Однако далеко не все столь совестливы и разумны (это, кстати, относится и ко взрослым, иначе не было бы нужды в тюрьмах). Таким детям недостаточно объяснений и родительского примера. Более того,если им долго объясняют, не принимая никаких других мер, они и вовсе наглеют, идут вразнос.  Давайте смоделируем ситуацию. Мать застает сына за просмотром порносайта (который a propos существует и доступен маленькому ребенку, несмотря на законодательный запрет). Что она должна сделать по логике ювеналов? Объяснить? О’кей, она объясняет. Ребенок не соглашается. (Мать из Омской области, кстати, пыталась это сделать. «Я еще разбираться начала, – говорит она, – он истерику закатил, руками-ногами топал-хлопал».) Она в другой раз застает его за тем же самым занятием. И в третий, и в пятый. И что?До какого раза объяснять? Или дожидаться, пока «объяснит» колония, куда он через несколько лет попадет за изнасилование? Дети ведь довольно быстро переходят от теоретических знаний к практическим…

А может, подождать, пока он попадет в ласковые руки извращенца? Или дождаться состояния психической неуправляемости – и тогда доверить его судьбу врачам? Ведь если ребенок с изначально неустойчивой психикой (а именно такие зачастую склонны к нарушению разнообразных норм) совершает серьезный проступок и остается безнаказанным, он начинает это повторять, идет все дальше, и, будто бы бессознательно нарываясь на запрет, наконец, слетает с катушек. «Дети с патологией характера, – говорит детский психиатр с тридцатилетним стажем Т.А. Крылатова, – с дисгармонией процессов психического созревания, имеющие недостаточную критику по отношению к своим поступкам, не соотносящие свои поступки с требованием социума, игнорирующие интересы окружающих, демонстрирующие опасное, саморазрушающее поведение, на определенных этапах реабилитациитребуют жестких воспитательные рамок.

Особенно это касается так называемых неустойчивых психопатов, которые, по мнению наиболее авторитетного отечественного психиатра, специалиста по отклоняющемуся поведению, профессора А.Е. Личко, нуждаются в жестком, даже властном руководстве (выделено нами. – И.М., Т.Ш.). Он подчеркивает, что сила и власть – главное, перед чем пасует неустойчивый подросток. Строгий неукоснительно соблюдаемый режим, неусыпный надзор, страх неизбежного наказания за проступки – здесь все это лучшие гарантии предупреждения нарушений поведения.В последние годы именно эти контингенты детей, оставленные без должного внимания специалистов, гибнут от токсических веществ, экстремальных игр, становятся жертвами извращенцев(выделено нами. – И.М., Т.Ш.).Влияние вредоносных контентов, других информационных воздействий, способствующих отчуждению ребенка от семьи, за счет дезавуации и дискредитации ее воспитательных мер, в том числе силовых(выделено нами. – И.М., Т.Ш.), приводит к нарастанию трагической статистики».  Хотелось бы получить прямой ответ на прямой вопрос: описанные нами варианты развития ситуации лучше ремня? Они более гуманны, чем родительская порка?

Маленькая хитрость с большими последствиями 

Кто-то скажет, что необязательно наказывать сына физически, есть другие меры наказания. Хорошо, какие именно? Не дать конфету? Но то, что притягивает его к порносайтам, слаще конфеты. Без конфеты он, школьник, вполне может обойтись. Запретить просмотр мультфильмов? Но в данном случае это тоже не наказание, поскольку не соответствует серьезности проступка и поскольку наказуемый уже впечатляется совсем другими «ожившими картинками». Что еще остается? Лишить прогулки с друзьями? Но, как мы видим по другому случаю, и это криминально.В ювенальной трактовке ограничение в сладостях и мультфильмах, запрет гулять с друзьями и прочие воспитательные меры тоже подсудны, тоже могут быть расценены как эмоциональное, психологическое, экономическое насилие. Как, впрочем, и временное отлучение от компьютера, который дает возможность смотреть порно. В общем, не будем больше распространяться на эту тему. Любому не ангажированному человеку все это очевидно. Сосредоточимся на другом.  И в том деле, которое мы взяли за основу нашей статьи, и в деле матери из Читинской области, и, полагаем, во многих других аналогичных делах фигурировалавесьма любопытная формулировка. Утверждалось, что мать действовала, руководствуясь «личной неприязнью».Когда нам впервые попала в руки одна из таких характеристик, мы не придали этому значения, хотя и удивились, поскольку знали ситуацию с другой стороны. Но, увидев подобное в целом ряде историй, когда родителей привлекали за совершенно обычные, эпизодически применяемые в большинстве семей наказания, мы поняли, что это не случайно.

Наша догадка состоит в следующем. До недавних времен, пока в России под давлением прозападного лобби не начали внедрять антисемейную систему ювенальной юстиции, никому не приходило в голову привлекать родителей ни к административной, ни уж подавно к уголовной ответственности за шлепки, подзатыльники и ремень. И до сих пор, к вящему неудовольствию Запада, в нашем законодательстве нет прямого и четкого запрета телесных наказаний детей в семье. Что бы ни говорили поборники прав детей, такой запрет отсутствует. Совет Европы недаром настоятельно требует его ввести.  А запрет отсутствует, проводники ювенальной юстиции вынуждены исхитряться, подводя родительские наказания под статью «Побои». Формально, конечно, можно отождествить шлепок и тем более битье ремнем с побоями. Но выхолащивание смысла делает закон формальным, бездушным, а значит, безнравственным. Это будет право, лишенное правды. И людьми оно будет неизбежно восприниматься как ложь и произвол.

В чем состоит ложь, к которой прибегают, притягивая за уши родительские наказания к побоям? В искажении и выхолащивании смысла. Настоящие побои действительно бывают мотивированы личной неприязнью и даже ненавистью, желанием причинить зло. А при родительских наказаниях эти мотивировки отсутствуют. Как бы ни гневались отец с матерью на ребенка, они все равно его любят и заботятся о нем, и прощают, часто не дожидаясь, пока он признает, что поступил дурно.И наказывая его, они не руководствуются желанием причинить ему зло, а напротив, хотят отвратить его от зла, хотят, чтобы он исправился. И обычно прибегают к телесному наказанию, когда по-другому ребенка образумить не удается. (Конечно, бывают садисты, которым нравится причинять ребенку зло, но такое проявление психопатологии не имеет ничего общего с родительским наказанием.)  Вот поэтому-то, пренебрегая смыслом и манипулятивно отождествляя телесное наказание с побоями, служители Фемиды приписывают родителям «личную неприязнь» к ребенку. Именно такая подтасовка дает возможность исказить картину, подводя родителей под статью Уголовного кодекса.  Многие сторонники криминализации родительских наказаний не скрывают, что это делается по требованию Совета Европы, Комитета по правам ребенка при ООН и прочих международных организаций. Дескать, мы должны стать как все «цивилизованные страны». Но события последних лет ясно дают нам понять, что уродовать свою жизнь в угоду «мировому сообществу» – занятие столь же бесперспективное, сколь и вредоносное. В «сообщество» возьмут только в качестве трупа. Авредоносность уголовного преследования родителей за умеренные наказания детей очевидна. Не будем перегружать этот материал статистикой, приведем лишь один статистический факт. Швеция была первой страной, которая запретила телесные наказания детей еще в 1979 году. Прошло достаточно времени, чтобы сделать выводы о результатах эксперимента. С тех пор частота серьезных преступлений, совершаемых детьми против сверстников, увеличилась более чем в 6 раз (данные из так называемого Мета-анализа 2005 года доктора Р. Ларзелера). Отмечает заметный рост тяжких преступлений в Швеции и американский военный психолог Дэвид Гроссман, занимающийся исследованием психологии убийц. Он, правда, делает упор на том, что детей пичкают жестокими компьютерными играми, но не вызывает сомнений, что накачка виртуальной агрессией вкупе с безнаказанностью не может не сказаться на росте преступности. 

Необходимые и возможные меры 

Спрашивается: неужели это тот результат, на который нацелены наши правоохранительные органы? И мало ли чего еще требует ооновский комитет по правам ребенка, попавший под влияние узкой группы лиц со специфическими наклонностями?! Он икадетские корпуса рекомендует закрыть, и пропаганду содомии среди детей разрешить, и международное усыновление вернуть в прежнем объеме.  Если же не стремиться к столь желанным для наших геополитических противников целям (а хочется все же думать, что такого стремления, во всяком случае осознанного, нет), то надо прекращать порочную практику преследования родителей за телесные наказания детей. Само собой это не прекратится, поскольку сверху был получен соответствующий сигнал. Значит, именно наверху должно быть принято политическое решение не идти на поводу у западных педофилов, и какой-то компетентный орган(Верховный суд, Генпрокуратура и т.п, облеченный необходимыми полномочиями) должен дать разъяснения, что умеренные телесные наказания детей в семье не следует квалифицировать как побои. А можно и уточнить законодательные нормы: добавить в ст. 61 п.1 Семейного кодекса абзац о том, что не признается пренебрежительным, грубым и унижающим человеческое достоинство обращением разумное использование родителями (или лицами, их заменяющими) умеренных телесных наказаний детей.  Также необходимо, отменив выделение «близких лиц» (т.е. членов семьи и прочих родственников) в особо опасную группу, внести примечание в статью 116 УК РФ: «Не рассматривается как побои разумное использование родителями или лицами, их замещающими, умеренных телесных наказаний в целях воспитания детей». Аналогичное примечание следует внести и в статью 117: «Не рассматривается как насильственные действия разумное использование…» и далее по тексту. А так же в статью 156: «Не рассматривается как жестокое обращение…» и т.д.  Конечно, наши западные «партнеры» и их местные прихвостни будут в ярости, но вообще как-то неудобно напоминать, что ветви власти растут на древе Российского государства, питаются его соками. Поэтому обязаны действовать в его интересах. Даже не имея к тому сердечной склонности. 

Колониальная Россия и независимый Сингапур

В 1990 и 2000 годы о том, что наша страна – колония, говорилось только в сугубо патриотических кругах. Носейчас о необходимости отстаивать государственный суверенитет говорится даже на вершинах властного Олимпа.Сначала пошли разговоры о том, что в Конституции 1993 года записан приоритет международного права над национальным законодательством. Поскольку многие наши граждане не особо интересовались юридическими вопросами и не читали Конституцию (а большинство и не голосовали за нее, ведь она принималась после расстрела Верховного Совета и ассоциировалась с ельцинским беспределом, а вовсе не с торжеством демократии), для них это было шокирующим открытием.

Затем начались некоторые практические шаги к правовой суверенизации.В 2015 году Конституционный суд в ответ на попытку ЕСПЧ (Европейского суда по правам человека) навязать нам свое решение по одному громкому делу признал безусловный приоритет нашей Конституции над Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод. А председатель Следственного комитета РФ, доктор юридических наук, профессор Александр Бастрыкин пошел еще дальше, публично заявив о необходимости внести изменения в ст. 15 нашей Конституции и назвав приоритет международного права над национальным не больше не меньше как «правовой диверсией». https://rg.ru/ 2015/04/28/bastrykin.html  Словесно эта диверсия выглядит так: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» (Конституция РФ, ст. 15).  Собственно говоря, к этому всегда апеллируют сторонники прозападных нововведений в нашей стране. Дескать, мы подписали ту или иную международную конвенцию и теперь, хочешь не хочешь, должны ее выполнять. При этом как-тостыдливо умалчивается о том, что конвенцию подписывают совершенно не известные обществу люди, что общество и не думают знакомить с содержанием конвенции и уж тем более привлекать к обсуждению вопроса об ее полезности для страны. Хотя ведь сам Бог велел советоваться с широкими кругами специалистов и общественности, особенно в тех случаях, когда международные нормы и правила идут вразрез с нашим национальным законодательством.  Но есть и еще один интересный аспект, о котором вообще не принято говорить. Оказывается,в ряде случаев нормы международного права и международные договоры вовсе не обязывают нас делать то, что, прикрываясь этими договорами, внедряют прозападные лоббисты.

«Толкование со временем расширяется»

Рассмотрим сей шулерский трюк на примере того, что нам достаточно хорошо известно. Внедрение ювенальной системы в России началось с навязчивых отсылок к Конвенции по правам ребенка. В частности, к ней апеллируют, требуя запрета телесных наказаний. Якобы Конвенция запрещает все виды таковых.  Хотим сразу заметить, что Советский Союз ратифицировал Конвенцию в 1990 году. С тех пор прошло 26 лет, и за это время в наше законодательство не был внесен запрет телесных наказаний детей. И неслучайно. Дело в том, чтов Конвенции прямо ничего не сказано о телесных наказаниях в семье.Это открыто подтверждается официальным документом Комитета ООН по правам ребенка «Замечание общего порядка №8», который был издан в 2006 году, спустя 16 лет после ратификации Конвенции. Пункт 20 этих «Замечаний» гласит: «Ход работы по подготовке Конвенции не содержит свидетельств о каких-либо дискуссиях по вопросу о телесных наказаниях, которые проводились бы во время подготовительных сессий».  Как вы понимаете, подготовительные сессии потому и называются подготовительными, что на них обсуждается концепция документа, который предстоит принять, какие-то отдельные его положения. И, естественно, спорные вопросы. Если же дискуссионная тема без предварительного обсуждения выносится на основное заседание, то неизбежно возникает острая полемика, а то и скандал. Но поскольку тема запрета родительских наказаний на предварительных сессиях не обсуждалась, она не звучала и дальше. Иначе с разных сторон посыпались бы возражения, ведь 26 лет назад в подавляющем числе стран и речи не шло о запрете телесных наказаний в семье. Безусловно, возражал бы и Советский Союз. У нас после революции запретили школьные наказания розгами, а в семью не лезли. Более того, весьма распространенный совет, адресованный родителям хулиганов, звучал как «дать ремня», «всыпать по первое число» и т.д. Никому и в голову не приходило приравнивать подобные воспитательные меры к преступлениям.  Но к 2006 году ситуация в западных странах существенно изменилась. Во властных структурах и международных организациях образовалось влиятельное педофильское лобби, которому удалось узаконить содомские «браки» и усыновление содомитами детей. Параллельно деторастлители развязали, без преувеличения, ювенальный террор против семьи и, чтобы ослабить родительское влияние, добились в ряде европейских стран запрета телесных наказаний в семье. И в 2006 году, уже с учетом вышеупомянутого задела, извращенцы пошли на манипулятивное толкование Конвенции по правам ребенка.  При этом сам Комитет ООН по правам ребенка в «Замечании общего порядка №8» утверждает, что не только во время подготовительных сессий не рассматривался вопрос о телесных наказаниях, но и – цитируем! – «в статье 19 речь прямо не идет о телесных наказаниях» (выделено нами. – И.М., Т.Ш.).  Казалось бы, все предельно ясно. Какие тут могут быть разногласия? Однако члены Комитета придумали, как вывернуться. «Конвенцию, – пишут они в «Замечаниях», – необходимо рассматривать в качестве живого документа, толкование которого со временем развивается». Дескать, за прошедшие годы «стала более очевидной распространенность телесных наказаний детей дома, в школах и других учреждениях». Дескать, они, члены Комитета, понятия о таком кошмаре не имели, но отчеты, исследования, а также «деятельность национальных правозащитных и неправительственных организаций (НПО)» пролили свет на этот вопрос... Далее следует вывод, ради которого и затевались все эти шулерские передергивания и подтасовки: «Комитет подчеркивает, что ликвидация насильственных и унизительных наказаний детей с помощью реформы законов и принятия других необходимых мер является непосредственной и безоговорочной обязанностью государств-участников» (выделено нами. – И.М., Т.Ш.). 

Узурпация властных полномочий 

Процитированный вывод настолько беспрецедентен по своей наглости, что можно лишиться дара речи. Но мы лишаться этого полезного дара не будем, а постараемся объяснить, почему дали такое определение: «беспрецедентная наглость».Во-первых, Комитет пытается обязать государства, подписывавшие Конвенцию по правам ребенка, выполнить то, под чем они не подписывались. Во-вторых, Комитет не наделен правом навязывать странам-участникам свои трактовки положений Конвенции и уж тем более вводить под видом трактовки фактически новую норму международного права (в данном случае – запрет телесных наказаний в семье) и требовать, чтобы государства изменили в соответствии с ней свое национальное законодательство. Иными словами, мы видим попытку узурпировать властные полномочия и превратиться в некую надгосударственную структуру, диктующую свою волю суверенным государствам.  На самом же деле – и Конвенция это четко формулирует в ст. 43 – Комитет по правам ребенка является сообществом экспертов, «обладающих высокими нравственными качествами и признанной компетентностью». По сути, комитетские эксперты действуют от себя, поскольку не представляют свои государства и не подотчетны им (ст. 43). Государства обязаны докладывать Комитету о принятых мерах по исполнению Конвенции, а Комитет может запрашивать у них дополнительную информацию (ст. 44, 45). Он может также вносить свои предложения и рекомендации, ногосударства-участники вовсе не обязаны брать под козырек, а имеют полное право не соглашаться с Комитетом. То есть эксперты ни в коей мере не обладают властными полномочиями.Однако в последнее десятилетие они сами себя ими наделили, пытаясь выдать рекомендации за директивы.

Таким образом, на наших глазах осуществляется попытка создать наиважнейший сегмент глобалистского государства, формирующий единую семейную политику. Это очень серьезная угроза, особенно если учесть антисемейный вектор такой политики, а также вспомнить историю движения за отмену телесных наказаний детей. Как мы уже писали,в 70-е годы XX столетия эту тему ввели в общественный дискурс английские педофилы(в частности, организация «Обмен информацией по педофилии», PIE), ставшие основоположниками борьбы за права детей в Великобритании.И, понятное дело, весьма озабоченные правом ребенка на сексуальную свободу. Именно секретарь PIE (см. аналитический материал «Движение за запрет телесных наказаний в семье: истоки, методы, результаты», МОО «За права семьи» 2011) выпустил первую газету «Права детства».

В общем, поначалу педофилы выступали открыто, не таясь. Но в 1977 году, спустя 3 года после образования PIE, началисьдискуссии о стратегии и тактике легализации педофилии под дымовой завесой борьбы за права детей.Причем дискуссии эти велись не только кулуарно, но и на страницах печати. Так, по сообщениям педофильского издания MAGPIE, Тони Сайт, активист борьбы за права гомосексуалистов и по совместительству руководитель Национального совета по гражданским свободам, высказал мнение, что «PIE едва ли является идеальной группой для победы в деле борьбы за права детей». Уж слишком явная, да еще и весьма специфическая, у них заинтересованность в детях. 

«Этот клоунский Комитет…» 

Вы скажете, что Комитет по правам ребенка при ООН – международная, а не английская организация и на дворе не 70-е годы, а середина второго десятилетия XXI века. Да, конечно. Более того, мы не располагаем конкретными сведениями о нынешних экспертах Комитета (хотя, быть может, это было бы небезынтересно). Однако нам известно, что именно они требуют от нашей страны, и эти требованиям удивительным образом сопрягаются с тем, о чем грезилось детолюбцам Туманного Альбиона в далекие 70-е.

Комитет по правам ребенка настаивает на отмене запрета гей-пропаганды среди детей и подростков, на введении в школьную программу сексуального просвещения и, конечно же, требует запретить наказания. Так что вопрос о «высоких нравственных качествах» ооновских экспертов нуждается в серьезной проверке. Мы же отметим, что в 2006 году эти достойные люди подверстали под понятие насилия не только наказания, но и любое «использование угроз и высмеивание ребенка». А в документах 2011 года говорится уже не только о физической, но и о психологической неприкосновенности детей. То есть что бы ребенок ни вытворял, ему нельзя делать замечания и даже неодобрительно на него смотреть.  Незаконная попытка Комитета посягнуть на независимость стран-участников и навязать им некие новые нормы международного права подвергается жесткой критике со стороны тех, кто понимает, чем такая узурпация власти чревата. «Может быть, вам будет интересно узнать не только, чточленство в этих комитетах невероятно недемократично и в них преобладает влияние стран, от которых вы бы не приняли никаких моральных советов, – пишет австралийский профессор права Джеймс Аллан(Australian, 18 июня 2010 г.), – но и то, что Комитет по правам ребенка постоянно утверждает, что семейные телесные наказания нарушают Конвенцию, невзирая ни на ее правовую основу, ни на намерения стран, подписавших ее. Будем ли мы полагаться на этот клоунский комитет ООН?» А доктор Кристина Морваи, которая сама была членом одного из ооновских комитетов, выступая на брифинге в ООН, выразила крайнюю обеспокоенность по поводу того, что эти комитеты фактически создают новые нормы права, никем не принимавшиеся и не обсуждавшиеся.

Равнение на Сингапур! 

Есть и еще одно обстоятельство, о котором стоит упомянуть. Из того, что мы написали выше, следует, что толкование Конвенции по правам ребенка – это краеугольный камень в вопросе о запрете родительских наказаний. К счастью, проблема толкования была урегулирована существенно раньше, чем возник Комитет ООН по правам ребенка. В частности, Венская конвенция о праве международных договоров (1969 г.) в ст. 31, п. 2 указывает, что «для целей толкования договора контекст охватывает… любой документ, составленный одним или несколькими участниками в связи с заключением договора и принятый другими участниками в качестве документа, относящегося к договору». Иными словами, государства-участники могут делать оговорки и замечания по поводу каких-то положений договора, которые они не приемлют или понимают по-своему. И если другие участники не возражают, то такое понимание включается в общий контекст и в дальнейшем должно учитываться при толковании договора.  Сингапур присоединился к Международной конвенции по правам ребенка в 1995 году. При этом было сделано заявление: «Республика Сингапур считает, что ст. 19 и ст. 37 Конвенции не запрещают благоразумное применение телесных наказаний в наилучших интересах ребенка». Значит, другие государства-участники, не возразившие на это заявление, тоже признали, что Конвенция не предусматривает запрета на «благоразумное применение телесных наказаний в наилучших интересах ребенка». И впредь при толковании Конвенции это должно учитываться.  Когда любители списывать наши разрушительные законы, реформы и прочие «инициативы» на колониальную зависимость России снова заведут свою шарманку, им полезно привести в пример город-государство Сингапур с населением около 5 миллионов человек (примерно как в одном Санкт-Петербурге).Может, колониальная зависимость – это удобная дымовая завеса, а на самом деле коррупция и трусость мешают российским чиновникам отстаивать интересы своего народа, а не кучки извращенцев, окопавшихся в международных структурах?  Тем более что у такой структуры, как Комитет по правам ребенка при ООН, нет не только прав и полномочий навязывать свою волю России, но и механизмов воздействия, кроме, опять же, трусости и коррупции местных «слуг народа». 

* * *

Когда бандиты с большой дороги принуждают людей выполнять их бандитские требования, у них тоже нет ни прав, ни полномочий. Но есть сила. А тут и силы никакой нет, один нахрап. Комитет этот существует исключительно по согласию государств-участников и (как, впрочем, и вся Организация Объединенных Наций) на их отчисления. Так что с какой стороны ни посмотри, возня вокруг запрета родительских наказаний – сплошное мошенничество под лозунгом выполнения международных обязательств.

И. МЕДВЕДЕВА, Т. ШИШОВА

члены правления Российского детского фонда

http://sovross.ru/articles/1464/27256