Александр Щербаков. «Запуржит, заметелит, завьюжит...»

Редакция поздравляет нашего постоянного автора, лауреата Конкурсов-фестивалей «Русский Лад» сибирского поэта Александра Илларионовича Щербакова с 80-летием и предлагает вниманию читателей подборку его «зимних» стихотворений.

 

* * *

Под небом морозным и чистым

Катушка полна детворы.

Летят мои сани со свистом

От самой макушки горы.

 

Крутя поводком, как вожжами,

«Раздайся!» – кричу я гурьбе,

И смотрит мне вслед с обожаньем

Девчонка из пятого «Б».

 

 

Полозья подкованы сталью,

Поют на январском снегу.

То лягу, то сяду, то встану –

Вот только взлететь не могу.

 

Но всё же, ликуя, на случай

Я руки, как крылья, простёр,

Поскольку всё глаже и круче

Заезженный в лоск косогор.

 

А ветер лицо обжигает,

Из глаз выбивает слезу.

И все, кто навстречу шагает,

Кричат: «Осторожней внизу!»

 

Спасибо, друзья, за вниманье,

Да что там! Доверюсь судьбе,

Покуда глядит с обожаньем

Девчонка из пятого «Б».

 

 

МЕТЕЛЬ

 

Метель… Летят сороки боком…

Деревня тонет в снежной мгле.

По вечерам просветы окон

Мерцают углями в золе.

 

В трубе то гулко завывает,

То тяжко дышит, как мехи.

И, крылья красные ломая,

В печи дерутся петухи.

 

И вновь, сойдясь на ужин вместе,

Расселась в отблесках огня,

Как будто куры на насесте,

У телевизора родня.

 

 

ЖЕНИХ

 

Мороз!

Но варежки за поясом.

От побуревших рук – дымок.

Да он не парой, санным поездом

Сейчас орудовать бы мог.

Ещё бы!

Заложив с усердием

Нетерпеливых вороных,

Он полетит в село соседнее,

Бедовый таскинский жених.

Не потому, что подходящая

Невеста в Таскине редка,

Но так завещано от пращуров –

Примчать её издалека

(Хотя бы и без сундука).

Половиками сани устланы.

Сияют бляхи на шлее.

И сват поглаживает усики,

Уже слегка навеселе.

Вот сани дрогнули, калачиком

След изогнулся на снегу,

И коренник, играя клячиком,

Коснулся мордой о дугу.

Сверкнули молнией подковы,

Крутнул вожжами над собой

Жених – и вытянулись кони,

Хвосты по воздуху – трубой.

И, глядя вслед ретивой паре,

Приставив руку козырьком,

Подумал каждый: «Видно, парень

Вернётся не порожняком…»

 

 

СРЕДИ ЗИМЫ

 

Зима белым-бела

В краю моём сосновом,

И я тоскую снова,

Такие, брат, дела…

 

Всё снится мне покой,

Мечтается всё воля.

Лист белый под рукой

Напоминает поле.

 

Узоры по стеклу

За белой занавеской –

Пробитую к селу

Дорогу в перелесках.

 

Мужик везёт дрова,

И слышен скрип полозьев.

Сидят тетерева

На дымчатой берёзе.

 

Стрекочут на стогах

Сороки белобоки.

Такая глушь в логах

И снег такой глубокий…

 

Давно среди зимы

В родном селе я не был.

Всё так же ль держат небо

Над избами дымы?

 

 

СНЕЖНОЕ

 

Ах, какая зима на дворе!

Снег – не снег, а «поэма экстаза».

Жаль, теперь за один да два «рэ»

Не пускают на лыжную базу.

А то я бы устроил забег

По логам, по увалам лесистым,

Белый сам, как берёзы и снег,

Хоть покуда и менее чистый.

 

Но ещё наше время придёт –

Очищенье снегами нам будет,

Ибо все мы, сибирский народ,

Все мы истинно снежные люди.

 

 

РУССКИЕ ПЕЧИ

 

Опять спозаранку шагаю в тайгу,

Рюкзак расправляет мне плечи.

Деревня стоит по колено в снегу,

И топятся русские печи.

 

Брусничным восходом окрашены сплошь

Увалы за крайней избою.

Наверное, в мире нигде не найдёшь

Таких непроломных забоев.

 

Шуршит под широкими лыжами наст,

Прошитый тропою оленьей.

Таких первозданных лесов, как у нас,

Нигде уже нет во Вселенной.

 

Мне здесь хорошо и в мороз, и в пургу,

Я здесь защищён и беспечен...

Россия стоит по макушку в снегу,

Но топятся русские печи.

 

 

НОВОГОДНИЙ МОТИВ

 

Нам покуда весна и не снится.

Степь в сугробах и лес в серебре.

Но весенние трели синицы

Начинают звенеть в январе.

 

Ничего, что морозы трескучи,

Ничего, что ветра ледяны,

Лишь бы только надежда, как лучик,

Нам сверкала сквозь хмурые дни.

 

Пусть не очень-то греют нас трубы

И кончаются в топках дрова,

Будет надо, последнюю шубу

Отдадим и в канун Рождества.

 

Не за это ли русскую душу

Так светло и так горько люблю?

И тревожусь за всех, но не трушу,

И страдаю, как все, но терплю.

 

Пусть живём нелегко и непросто,

Но уныние нам не к лицу.

Будем бодрствовать, братья и сёстры,

Остальное доверим Творцу.

 

 

ПЕРЕЗИМЬЕ

 

Ненастным октябрём

И мысли непогожи –

О том, что все помрём,

Кто раньше, кто попозже.

Но в январе, зимой,

Жить захочу я снова.

Там Рождество Христово

И день рожденья мой.

Там новые мечты,

Гаданья и колядки,

И яства, и посты,

И ряженья на святки.

День на куриный шаг

Продлит Богоявленье,

А это – словно знак

Надежды на спасенье.

На то, что нипочём

Крещенские морозы

С дозорным косачом

На маковке берёзы.

В январский мясоед

В селе играют свадьбы.

И отгребает дед

Сугробы от усадьбы.

И мы гребём, пока

Весло не дало трещин,

И подо льдом река

Светла, как в водокрещи.

 

 

В ДОРОГЕ

 

То огни сельца Мигна,

То дымки села Усть-Бирь.

Снежная моя страна,

Белая моя Сибирь.

 

От темна и до темна –

Всё дорога, даль да ширь.

Снежная моя страна,

Вольная моя Сибирь.

 

Над тайгой заря красна.

Рдеет на снегу снегирь.

Снежная моя страна,

Красная моя Сибирь.

 

Пусть вьюжна и холодна,

Без тебя не мил мне мир,

Снежная моя страна,

Нежная моя Сибирь.

 

 

* * *

 

Запуржит, заметелит, завьюжит,

Все дороги утонут во мгле –

И опять ретивое затужит

Об оставленной отчей земле.

 

Как живут там родимые наши,

Потерявшие лад и уют?

Говорят, что не сеют, не пашут,

Только с горюшка горькую пьют.

 

Я не верю подобным наветам,

Не такие мои земляки…

Ну, а всё же на сердце при этом

Давит камень вины и тоски.

 

Никогда не простит мне, конечно,

Избяная моя сторона,

Что подумал однажды беспечно:

Без меня обойдётся она…

 

Потому и болит ретивое

О покинутой отчей земле,

Как пурга заметёт, да завоет,

И дороги утопит во мгле.

 

 

СТАЛИН

 

Зима. Трещат сороки,

Поскрипывают ставни,

А я учу к уроку

Стихотворенье «Сталин».

 

Мать занята починкой

Моих штанов отпетых,

А я – стихом с картинкой,

Верней сказать, с портретом.

 

Разглядываю трубку,

Усы и строгий китель,

Что у Вождя и Друга

Белей, чем вьюги кипень.

 

В углу пыхтит буржуйка,

Как паровоз, с подсвистом.

И нравится мне жутко

Начальник всех министров,

Наставник коммунистов,

Гроза капиталистов

И вообще – фашистов…

 

Великомудр, как Маркс, он,

Как Ленин, человечен.

И жизнь кругом прекрасна,

И я на свете вечен,

 

И не наступят сроки,

Когда Страны не станет...

 

Метель. Трещат сороки.

Поскрипывают ставни.

 

 

ВАНЬКА «РАШЕН»

 

Вьюга в поле замела,

Ходит белыми кругами.

Закусивши удила,

Конь работает ногами.

 

Брызжет снег из-под копыт,

Залетают комья в санки,

Но во все глаза глядит

На дорогу кучер Ванька.

 

Ванька – отрок, но уже

Сивок-бурок объезжает,

Приучает их к вожже,

К хомуту с двумя гужами.

 

Да и с ними сам за гуж

Он берётся, словно взрослый.

С виду пусть не слишком дюж,

Зато жилист и вынослив.

 

Никакой ему хомут

Никогда не будет страшен...

Потому и не поймут

За бугром загадку «рашен».

 

 

ОЛЯПКА

 

В тайге, заснежённой и сонной,

Я встретился с быстрым ручьём.

Смолисто блестел он на солнце,

И птичка барахталась в нём.

 

«Мороз ведь, не мёрзнут ли лапки?» –

Спросил с удивлением я.

«Ничуть!» – пропищала оляпка

И юркнула в струи ручья.

 

А вынырнув, крикнула снова:

«Ничуть!» – и тряхнула крылом…

Тем утром февральским, суровым

К весне начался перелом.

 

 

СИНИЙ ДЕНЬ

 

Днём морозным, синим-синим,

Проложу лыжню в логу,

Где зелёные осины

Голубеют на снегу.

 

Замерев на синем склоне,

Удивлюсь впервые я,

Что в лесах вечнозелёных

Хвоя – вечносиняя.

 

Мне не раз ещё приснится

Этот синий день потом.

И за окнами синица

Прозвенит о голубом.

 

г. Краcноярск