Мы уже рассказывали, как определённые силы в Белоруссии пытаются опровергнуть кровное родство русских и белорусов. Они отрицают их общие корни и общую судьбу, призывают к поиску национальной идентичности. «Научную» базу под антиисторические концепции подводит Институт истории Национальной академии наук. В последнее время был широко анонсирован пятитомник «История белорусской государственности», который готовит его коллектив. В свет вышли первые два тома: «Белорусская государственность: от истоков до конца ХVIII века» и «Белорусская государственность в период Российской империи (конец ХVIII — начало ХХ века)».
ВПЕЧАТЛЕНИЕ от них остаётся тягостное. То, что предлагает институт, правильнее было бы назвать не «Историей белорусской государственности», а «Историей Великого княжества Литовского (ВКЛ) и Речи Посполитой». Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть названия глав в первом томе: «Образование ВКЛ», «Государственный строй и организация ВКЛ», «Войско и организация обороны ВКЛ», «Борьба ВКЛ за государственный суверенитет», «Внешняя политика ВКЛ», «Сословная и социальная структура ВКЛ», «Политический кризис Речи Посполитой и её разделы». Белорусская государственность приплетена тут ни к селу ни к городу, поскольку реальная история её начинается с советского времени.
Но составители и авторы пятитомника в упор не видят общеизвестную историческую истину. Для поддержки своей антинаучной концепции они прибегают к измышлениям о белорусской государственности в Полоцком княжестве, которое трактуется как равнозначное в политическом отношении Новгороду и Киеву. Налицо неуклюжая попытка доказать, что тогда существовали три независимых государства: Полоцкое (Белорусское), Новгородское (Русское) и Киевское (Украинское). Но ведь это — явный подлог. Полоцкое княжество — отнюдь не историческая форма белорусской государственности (точно так же, как Киевское княжество не историческая форма украинской государственности), а явление сугубо древнерусского мира. Государственность, культура, письменность, религия, архитектура, ментальность жителей его ничем не отличались от других древнерусских княжеств, например, от Киевского или Ростово-Суздальского.
Общеизвестно, что ни один из европейских народов не имеет столь богатых источников доказательства своего исконного этнического единства, как древнерусский народ. Разделять или противопоставлять, к примеру, Полоцк и Великий Новгород по принципу наша и не наша история — кощунственно, ибо и Полоцк, и Новгород — одинаково древнерусские города, что фиксируется в договорах X века между Киевской Русью и Византийской империей. Никаких свидетельств о том, что Полоцкое княжество представляет форму белорусской государственности, нет. Наоборот, во всех исторических источниках оно квалифицируется как Русь, Руссия, Русская земля.
Нельзя не заметить, что фальсификация учёных академического института заимствована у известного «украинизатора» Михаила Грушевского и его нынешних бандеровских последователей, утверждающих, что Киевская Русь — не Древнерусское государство, а украинская держава. В поисках изначальной обособленности белорусов от русских академические антиисторики входят в раж. Как с гордостью сообщили они на презентации первого тома «Истории белорусской государственности», белорусские антропологи восстановили «образ белорусского шахтёра, который жил пять тысяч лет назад». После таких «открытий» невозможно избавиться от чувства, что подобные «исследования» проводились не в академическом институте, а в чеховской палате номер шесть.
Не выдерживает критики и их «коронный» довод, будто Великое княжество Литовское представляет собой историческую форму белорусской государственности, поскольку в ВКЛ были два основных этноса — литовцы и русские, то есть белорусы. И хотя в источниках того времени ни о каких белорусах речи не идёт (белорусы как народ, нация оформились позже), составители и авторы широко анонсированного «труда», тем не менее, продолжают тянуть свою нудную волынку о ВКЛ как белорусском государстве.
Характерна их логика. «ВКЛ, — заявляют квазиисторики, — являлось полиэтническим государством, в составе которого белорусский этнос оформил и осуществил свою государственность в XIII—XVIII вв.».
Но ведь Великое княжество Литовское включало в себя не два основных этноса, из которых белорусский, как и украинский оформились из общерусского гораздо позже, а четыре — литовцев, белорусов, украинцев и русских, поскольку, кроме нынешней Литвы и Белоруссии, в ВКЛ входили ещё Киевщина, Волынь, Подолия, Черниговщина, Брянщина, Смоленщина, то есть нынешние украинские и русские земли. К тому же русский и украинский этносы были более многочисленными, чем белорусский. Значит, следуя их логике, ВКЛ надо назвать то ли русским, то ли украинским государством или сразу обоими. Как видим, вся их «концепция» о белорусской государственности ВКЛ рушится при первом же рассмотрении.
В своей концептуальной мешанине они сами, не желая того, отрицают белорусскую государственность Великого княжества Литовского, признавая, что «ВКЛ являлось полиэтническим государством, история которого принадлежит всем народам, его населявшим. Каждый из этих народов внёс свой вклад в становление и развитие ВКЛ». Из чего следует, что, по их логике, надо признать еврейскую, татарскую государственность ВКЛ, ибо евреи и татары также внесли свой вклад в развитие этого княжества. С таким же основанием надо признать, что и Российская империя была белорусским государством, поскольку она являлась полиэтническим образованием и белорусы внесли свой вклад в её развитие.
Вот до какого абсурда доводит отсутствие у сотрудников академического института элементарной логики. Толкуя об исторической форме белорусской государственности в ВКЛ, они отождествляют разные понятия: государственность на территории нынешней Белоруссии в эпоху ВКЛ и белорусскую государственность. Что, кстати, доходчиво объяснил видный литовский историк Станислав Лазутка: «Великое княжество Литовское — это государство не «Русско-Литовское», или «Белорусско-Литовское», или как там ещё, а именно Литовское — это убедительно показал крупный советский русский историк Владимир Терентьевич Пашуто».
СЛЕДУЕТ отметить, что в ВКЛ очень быстро установилось господство антирусской политической номенклатуры, не имеющей ничего общего с белорусской ментальностью. Классическим примером угнетённого положения западнорусского народа (белорусов) в государственной системе Великого княжества Литовского является эпизод из жизни князя Константина Острожского, победителя московских войск под Оршей в 1514 году. Польский король Сигизмунд I назначил его великим литовским гетманом. Это звание давало право русскому князю на место в составе господарской Рады. Но литовцы-католики были категорически против принятия его в Раду на том основании, что Острожский — схизматик, то есть православный. С большим трудом король уговорил Раду в виде исключения допустить в её состав знаменитого полководца. Этот факт красноречиво опровергает выдумки псевдоисториков о существовании белорусского правительства и белорусского государства в период Великого княжества Литовского.
Особое внимание в первом томе уделено «исследованиям» белорусского этногенеза. «Чтобы, — как поясняют авторы, — было понятно, откуда народ пошёл». Но вместо серьёзного исследования мы видим не относящиеся к белорусскому этногенезу словоречия об археологических культурах, балтах, ятвягах и выдуманной династии Рогволодовичей. И сугубо «белорусизаторский» вывод: «Таким образом обозначившееся культурно-хозяйственное сближение населения раннегосударственных образований в результате не привело к складыванию единой восточнославянской народности. Накопленные в течение ряда веков традиции и выработанные устойчивые этнотерриториальные черты стали основой белорусского этноса». Вывод, заимствованный у их предшественника — фальсификатора Вацлава Ластовского, пытавшегося создать чуждую белорусам польскую историю нашего народа.
Совершенно прав видный украинский историк Пётр Толочко, который, раскрывая ненаучность подобных взглядов «украинизаторских» историков, писал: «Не будь в жизни восточных славян общего исторического этапа, представленного единым государством, исследователям пришлось бы говорить об «украинских» и «русских» северянах, «украинских» и «белорусских» дреговичах, древлянах и волынянах, «белорусских» и «русских» кривичах. Но такой этап у них был, причём длительный, почти 400-летний, и, разумеется, без учёта этнокультурной и этнополитической интеграции восточных славян в условиях существования государства с центром в Киеве их последующее этнокультурное развитие останется непонятым».
Так что ничего реалистичного в «летописи» «учёных» из Института истории о белорусском этногенезе не имеется. Возвращаясь к источникам того времени (летописным — «Откуда есть пошла земля Русская?» Нестора, законодательным — «Русская Правда», религиозно-церковным — о Крещении Руси, «Слово о Законе и Благодати», архитектурным — Софийские соборы в Киеве, Новгороде и Полоцке, литературно-художественным — «Слово о полку Игоревом», языковым — единый устный и письменный язык), надо отметить, что они не просто говорят о единой восточнославянской народности, а говорят именно о едином русском народе, единой Русской земле, едином Русском государстве, единой княжеской династии Рюриковичей. Утверждать противоположное — значит идти против исторических фактов.
Иного от творцов «сугубо научного труда» ожидать не приходится. Ведь для них «Беларусь — центр Европы». Уже празднование 500-летия со дня издательской деятельности Франциска Скорины показало всю абсурдность подобных попыток удревнить белорусскую историю и нести несуразицы о том, что дело Скорины, дескать, «позволило заявить о белорусском народе всей Европе» (в начале ХVI века, когда белорусов ещё и в помине не было). Эта попытка, как и все остальные, объективно направлена на отделение белорусской истории от общерусской.
ЗАКАНЧИВАЕТСЯ первый том чисто польско-шляхетской сентенцией о разделах Речи Посполитой: «Борьба за сохранение и реформирование Речи Посполитой, заключительной частью которой было восстание 1794 г., свидетельствовала о том, что против её разделов выступала значительная часть населения». Снова — фальсификация. Выступала значительная часть поляков, белорусы же, жившие в Речи Посполитой, были за воссоединение с Россией.
Во втором томе наряду с изложением истории Российской империи продолжаются польско-шляхетские измышления о ВКЛ как форме белорусской государственности. Рассуждая о зарождении и становлении белорусской нации и национальной идеи, о краевой интеллигенции, авторы выдают следующий перл: «В основу борьбы за возрождение белорусского народа была положена память о ВКЛ как об исторической форме белорусской государственности». И уже в открытую опираются на труды В. Ластовского и других «авторитетов», написавших панско-шляхетскую историю Белоруссии. В том, что квазиисторики начала XXI века объединились с квазиисториками начала XX века, нет ничего удивительного. Родственные души.
Несостоятельность их концепции рельефно выступает и в утверждении, что Белорусская Народная Республика (БНР) была национальной формой белорусской государственности, которая предшествовала БССР. Подобные утверждения нынешних адептов БНР ничего общего не имеют с исторической и политической действительностью того времени. Это подтверждают результаты выборов в Белоруссии во Всероссийское учредительное собрание в ноябре 1917 года. Нынешние «белорусизаторы» любят говорить, что Советскую власть в Белоруссии, дескать, установили солдаты Западного фронта против воли белорусского народа, представителями которого были, как заявляют они, «национально-демократические силы», создавшие БНР. Итоги выборов в Учредительное собрание опровергают эту ложь.
Оказывается, во всех белорусских избирательных округах, а их было три, за кандидатов от большевиков (список №9) проголосовали 63,3% избирателей. А в сельской местности поддержка большевиков была ещё выше. Например, в Хотенчицской волости Минского уезда за большевиков отдали голоса 93% избирателей, в Пуковской волости Слуцкого уезда — 84,5. Солдаты же Западного фронта составляли особый избирательный округ и в подавляющем большинстве (67,7%) поддержали большевиков. А как же обстояли дела у так называемых национально-демократических сил? По своему списку (№13) они получили голоса лишь 0,3% избирателей.
Ясно, что БНР никакого отношения к белорусскому национальному самосознанию и к белорусской государственности не имеет. Она представляла собой антибелорусский проект антибелорусских деятелей. Это было фактически марионеточное образование, которое его инициаторы хотели сделать инструментом политики Запада против России. Как марионеточное образование, оно было направлено против интересов белорусского народа и белорусской государственности. Другими словами, БНР была «белорусизаторской» формой организации антисоветских и антироссийских деятелей, таких, например, как польские помещики Роман фон Скирмунт, Эдвард Войнилович или бывшие офицеры русской императорской армии Константин Езовитов, Станислав Булак-Булахович, которые, прикрываясь лозунгами строительства белорусской культуры и белорусской государственности, преследовали цель восстановления своих классовых и сословных привилегий сначала при помощи Германской империи, а затем — пилсудской Польши.
Значительная часть этой антисоветской и антироссийской публики в 1920-е годы возвратилась в БССР, где продолжала свою антибелорусскую деятельность под видом «белорусизации». Характеризуя «белорусизаторов» той поры, польский историк Леон Василевский в 1925 году в книге «Литва и Белоруссия» писал: «На поле белорусской культуры работают деятели, по существу не имеющие ничего общего с официальным коммунизмом, — социалисты-революционеры, сторонники «правительства Ластовского», прежней Верховной Рады и т.д. Овладевают они Институтом белорусской культуры и почти всем издательским делом на белорусском языке». И далее отмечал, что эти «белорусизаторы» для маскировки вынуждены приспосабливаться «к официальной линии советской политики».
И ЧТО интересно — составители концепции истории белорусской государственности не осознают, что сами ничем не отличаются от бэнээровской интеллигенции. Не понимают или не хотят понимать, что объективно как их концепция, так и их «труды» направлены против интересов белорусского народа. С точки зрения исторической истины можно утверждать, что нынешние «белорусизаторские» историки представляют собой «кресовскую» интеллигенцию, объективно занимающуюся превращением Белоруссии из центра Европы в польско-шляхетскую восточную окраину (кресы всходне).
Как всегда, для доказательства своей «правоты» они используют абсолютно неприемлемую, к тому же ещё и примитивную аргументацию: раз хронологически БНР была провозглашена раньше, чем БССР, то, следовательно, без БНР не было бы и БССР. Это — элементарная логическая ошибка (post hoc, ergo propter hoc): после этого — значит по причине этого. В том-то и дело, что не значит, поскольку марионеточное образование по определению не может быть источником государственности.
Своими антинаучными сентенциями составители и авторы пятитомника намекают Брюсселю и Вашингтону, что в Белоруссии учат студентов думать не об интеграции на евразийском пространстве, не о строительстве Союзного государства с Россией, немыслимых без наднациональных структур управления, без общего евразийского, союзного интереса, а лишь только о независимости белорусского государства, о признании абсолютного характера национальных интересов Белоруссии. И хотя такое понимание независимости и национальных интересов совершенно ущербно и ни о какой самостоятельности Белоруссии при таком понимании суверенитета говорить не приходится, сотрудники академического Института истории усиленно артикулируют эту мнимую независимость и тем самым объективно подыгрывают Западу, который против всякой интеграции на постсоветском пространстве.
Только воссоединение Белоруссии с Россией в конце XVIII века вывело белорусский народ на прогрессивный путь исторического развития — эта историческая истина очевидна. Напомним, что известный белорусский историк Пётр Тихонович Петриков констатировал: «В конце XVIII в. белорусский народ воссоединился с русским народом в едином Российском государстве. Присоединение земель Беларуси к Российской империи, включение белорусского этноса в родственный великорусский историко-культурный организм открыли новую страницу нашей истории. Закончилась борьба белорусов за выживание в условиях ВКЛ и Речи Посполитой. Начался трудный процесс возрождения исторической памяти и самосознания белорусского народа, развития его духовности и культуры, национально-государственного самоопределения».
Президент Александр Лукашенко был абсолютно прав, когда в своей лекции студентам Белорусского государственного университета утверждал: «Включение восточнославянских земель в состав Российской империи имело для белорусского этноса тогда спасительный характер. Прогрессивное значение заключалось в том, что были ликвидированы шляхетская анархия, кровавые разборки между шляхтой, от которых страдал в первую очередь простой народ. Вхождение белорусских земель в состав России способствовало развитию зарождавшейся промышленности, их втягиванию во всероссийский рынок, что содействовало хозяйственной специализации Беларуси, подъёму сельского хозяйства и промышленности».
Именно этот трудный путь формирования белорусской субъектности в рамках общерусской истории и русской цивилизации, понимания того, что белорусская история — это история общерусского народного самосознания, отрицают в своей якобы новой концепции нынешние «белорусизаторы» от науки.
К СОЖАЛЕНИЮ, белорусская интеллигенция, которая сформировалась в советские годы и по своей ментальности остаётся советской, а следовательно, общерусской, несмотря на своё подавляющее большинство по сравнению с польско-шляхетской, занимает в политике, образовании и культуре республики подчинённое, второстепенное место. Специфика современной белорусской действительности такова: наверху государственной пирамиды находится человек, который по своим ментальным характеристикам является советским человеком, а значит — общерусским, а почти все ключевые должности занимает польско-шляхетская часть «белорусизаторского» чиновничества, которая не верит ни в политику Александра Лукашенко, ни в белорусский путь, ни в Союзное государство, ни в Евразийский союз, а верит, образно говоря, лишь в «карту поляка». Если бы не было запрета государственным служащим приобретать её, то вся эта польско-шляхетская часть чиновничества в Белоруссии была бы уже давно с такой картой.
Эта часть интеллигенции исходит из той предпосылки (во многом правильной), что в ближайшей перспективе Запад останется реальной силой, которую будут вынуждены принимать в расчёт все постсоветские деятели, в том числе и президенты. Поэтому не только субъективно (в смысле обеспечения своей карьеры и своих доходов), но и объективно (в плане сильного и постоянного давления со стороны Запада) эта интеллигенция стремится заслужить благосклонность западной бюрократии и олигархии, старается выглядеть в глазах Запада прилежным учеником, в каком-то смысле даже б`ольшим «западником», чем сами западники. Такова психологическая природа лакея, который является б`ольшим защитником интересов своего господина, чем сам господин.
Объективно польско-шляхетская часть интеллигенции находится под прямым или косвенным внешним управлением Запада. Она всячески старается продемонстрировать свою лакейскую преданность США и Евросоюзу, Западу в целом, чтобы выпросить, так сказать, для себя американскую или евроуниатскую индульгенцию (визу) за свою греховную жизнь, легитимировать своё политическое бытие в настоящем и иметь гарантии своей перспективности в будущем. Именно отсюда проистекают реверансы этой части чиновничества в отношении США и Европейского союза. Отсюда её геополитическая и духовно-культурная ориентация на Запад.
Западные политики не скупятся на похвалы этой польско-шляхетской части интеллигенции, потому что понимают: все разговоры о миротворческой роли Белоруссии на Европейском континенте, о европейской Белоруссии, о Белоруссии как члене «семьи европейских демократий» — это хороший шанс для Запада оторвать Белоруссию от России, чтобы не только с украинской, но уже и с белорусской земли вести против неё геополитическую атаку. Этому как раз и способствуют «научные» труды академического Института истории, направленные против интересов белорусского народа.
Владимир КОЗЛЯКОВ, доктор исторических наук; Лев КРИШТАПОВИЧ, доктор философских наук. г. Минск
Источник: «Правда»
Никитин Владимир Степанович
Тарасова Валентина Прохоровна
Панкова Алла Васильевна
Куняев Сергей Станиславович
Тарасов Борис Васильевич
Воронцов Алексей Васильевич
Самарин Анатолий Николаевич
Страница "РУССКИЙ ЛАД"
