Татьяна Куликова. Игры с «индивидуальным пенсионным капиталом»

Как известно, в правительстве и ЦБ длительное время идет работа над законопроектом об индивидуальном пенсионном капитале (ИПК). Работа идет в закрытом режиме, и даже внешние специалисты-актуарии к ней не привлекаются. И хотя в конце марта была информация, что внесение этого законопроекта вновь отложено на неопределенное время, не стоит думать, что на этом идея ИПК умерла. Работа над законопроектом не прекращается; различные ведомства занимаются согласованием деталей. В частности, еще окончательно не решен вопрос о том, как мотивировать людей участвовать в системе ИПК. Все понимают, что если сделать участие в системе ИПК добровольным, то подавляющее большинство работников в ней участвовать не будут.

Достаточно вспомнить эксперимент с государственным софинансированием накопительной пенсии. Условия, предложенные государством, были чрезвычайно щедрыми: к добровольным взносам граждан государство добавляло такую же сумму из федерального бюджета. Но несмотря на это лишь очень небольшое число работников сделали реальные взносы в систему. По состоянию на конец 2015 года (это был последний год, когда можно было стать участником системы) было зарегистрировано порядка 16 млн человек (многие из них под административным давлением). Однако хоть копейку «живых» денег внесли только 1.15 млн человек. За период с 2009 по 2015 год общий объём добровольных взносов участников составил 36.4 млрд рублей, объём государственного софинансирования — 25.6 млрд рублей. Это ничтожно мало. Скорее всего, государство потратило больше средств на рекламно-пропагандистскую кампанию, сопровождавшую этот проект.

Почему так произошло? Почему наши граждане не готовы направлять средства на формирование пенсионных накоплений? Основных причин – три.

Во-первых, это тотальное недоверие граждан к системе, и это недоверие вполне обоснованно. Пенсионная система находится в состоянии непрерывного реформирования, поэтому никто не может даже приблизительно предположить, какой она будет через несколько десятилетий и что тогда станет с внесенными в нее средствами.

Во-вторых, большинство наших сограждан по сути живет от зарплаты до зарплаты, и выделение из семейного бюджета средств на формирование пенсионных накоплений будет для них непозволительной роскошью. Так, согласно опубликованному в начале апреля исследованию Росстата почти 80% российских семей испытывают трудности в том, чтобы обеспечить себя необходимым минимумом товаров, уложившись при этом в семейный бюджет; при этом более половины российских семей (53%) не могут позволить себе неожиданные траты, например, срочный ремонт. Совершенно очевидно, что работающие члены таких семей сделают все возможное, чтобы выйти из навязываемой им системы «принуждения к накоплениям».

Третья причина тотального уклонения россиян от участия своими деньгами в накопительных пенсионных схемах – это низкая доходность инвестирования пенсионных накоплений в среднем по индустрии. Обычно эта доходность держится вблизи уровня инфляции, заметно отклоняясь от нее лишь при особых условиях. Так, доходность может быть несколько выше инфляции в периоды, когда ключевая ставка ЦБ положительна в реальном выражении и консервативные стратегии инвестирования в ОФЗ и банковские депозиты дают доходность выше инфляции. Однако во время финансовых кризисов, как в 2008 году, доходность может быть отрицательной – причем не только в реальном выражении, но даже и в номинале. В среднем за весь период существования накопительной пенсии в России доходность инвестирования пенсионных накоплений заметно от инфляции отстает. Кстати, за 2018 год при инфляции 4.3% ВЭБ показал доходность 6.1% по расширенному портфелю, а вот результаты НПФ оказались удручающими – доходность 1.7% в номинале (это связано, в частности, с убытками фондов, входящих в контур санации групп Открытие и Бинбанк).

Однако, доходность инвестирования пенсионных накоплений можно сравнивать не только с инфляцией, но и с доходностью банковского депозита в рублях – самого простого и надежного альтернативного способа инвестирования сбережений. В 2000-х годах, когда в России инфляция была двузначной, доходность депозитов была чуть ниже инфляции, но после кризиса 2008 года она уже стабильно ее превышает (в среднем на 1-2 процентных пункта). Это означает, что участие в ИПК бессмысленно даже для среднего класса, то есть для людей, которые могут себе позволить направлять часть своих средств на формирование долгосрочных сбережений на старость. Этим людям гораздо выгоднее просто хранить сбережения на банковских депозитах (не говоря уже о более сложных и более выгодных финансовых инструментах с низким уровнем риска – таких как ОФЗ-ИН или обычные краткосрочные ОФЗ).

Но главная проблема системы ИПК (как и любой другой накопительной пенсионной системы) – это ее ненадежность.  Для депозитов есть гарантия Агентства по страхованию вкладов на всю сумму вклада с процентами (в пределах лимита 1400 тыс. руб., но можно разложить деньги по нескольким банкам). А вот для пенсионных накоплений в России государство гарантирует только номинал, а на временном интервале в десятки лет этот номинал обесценится практически полностью, так что от такой госгарантии не так много толку.

Поэтому ИПК не может выполнять функцию страховки, надежно защищающей гражданина от падения уровня жизни в старости. По сути ИПК – это просто еще один вид коллективных инвестиций, только более долгосрочный. При удачном стечении обстоятельств ИПК может принести хороший доход, который в будущем обеспечит вам безбедную старость. Но это абсолютно не гарантировано. Может случиться и так, что управляющий портфелем примет неудачные инвестиционные решения; или что произойдет мощный крах финансовых рынков, как это было в период мирового финансового кризиса 2008 года. Тот кризис наиболее мощно ударил по развитым странам – в частности, по США, и там очень многие граждане тогда потеряли значительную часть своего пенсионного капитала, если он был инвестирован в акции.

Мне возразят: с тех пор мировые финансовые рынки отыграли все потери, и утраченные в 2008 году пенсионные накопления восстановились и даже значительно выросли. Это так, но при этом кардинально вырос и уровень риска. Поясню это подробнее.

Все дело в сверхмягкой денежно-кредитной политике, которую ведущие центробанки мира проводят уже почти десять лет начиная с осени 2008 года, и выхода из этой ситуации в обозримом будущем не просматривается. Процентные ставки ведущих центробанков держатся вблизи нуля в номинале, что означает, что реальные ставки зачастую отрицательны. Так, ключевая ставка Европейского центрального банка начиная с марта 2016 года равна нулю, а ключевая ставка Банка Японии стала нулевой еще в мае 2010 года, а с февраля 2016 она стала отрицательной даже в номинале (-0.1%).

До 2016 года ФРС США также держала ключевую ставку вблизи нуля (в диапазоне 0.00-0.25), но начиная с декабря 2016 года она попыталась проводить нормализацию денежно-кредитной политики, то есть возвращение ставок в положительную область. ФРС несколько раз поднимала ключевую ставку, доведя ее до диапазона 2.25-2.50. Однако в начале 2019 года ФРС фактически объявила о прекращении политики нормализации и о перспективе смягчения денежно-кредитной политики в недалеком будущем. Это произошло из-за того, что экономика, «уже привыкшая» к дешевым деньгам, начала сваливаться в рецессию, как только реальные процентные ставки оторвались от нуля.

Это показывает, что без коренного переформатирования мировой экономической системы уже невозможно надолго вернуться к положительным реальным доходностям малорисковых финансовых инструментов. Поэтому пенсионные фонды в погоне за доходностью вынуждены использовать более рискованные спекулятивные стратегии. Так, например, Норвежский пенсионный фонд в 2017 году объявил о решении увеличить долю вложений в акции до 70%. А Японский пенсионный фонд (GPIF) сменил стратегию еще в 2014 году, и теперь его активы на половину состоят из акций. Это неплохо работало в 2016-2017 годах, но в последнем квартале 2018 года фонд понес гигантский убыток – 136 млрд долларов США, или –9.1% за квартал.

Кстати, большинство экономических индикаторов указывают на то, что рост мировых фондовых рынков, продолжавшийся практически непрерывно с 2009 года, уже на излете и в ближайшее время сменится заметным падением, а мировая экономика сильно замедлится или даже войдет в рецессию. Так что в ближайшем будущем и пенсионные фонды, имеющие в своих портфелях значительную долю акций, могут массово показать огромные  убытки.

Таким образом, мы видим, что в современных экономических условиях накопительная пенсия принципиально ненадежна; на нее можно только надеяться, а рассчитывать нельзя. Поэтому задачу защиты от падения уровня жизни в старости она не решает. Функцию защиты может и должна выполнять только государственная солидарная пенсионная система. А накопительная пенсия может быть лишь дополнительным элементом пенсионной системы, причем сугубо добровольным: нельзя принуждать людей к участию в рискованных инвестициях. То есть, не должно быть никакой автоподписки; только добровольное участие через явно выраженное желание (например, в форме подачи заявления).

В заключение выскажу некоторые соображения о том, как без принудительной системы ИПК можно привлечь деньги населения в долгосрочные инфраструктурные проекты, необходимые для развития государства. Я считаю, что за основу можно взять опыт США с индивидуальными пенсионными счетами (IRAs), на которые люди делают добровольные взносы (с налоговыми льготами), и эти средства там остаются до выхода человека на пенсию. Однако в США средства с таких счетов можно инвестировать в широкий круг инструментов, включая акции, и это означает, что такие инвестиции довольно рискованны. Я же предлагаю ограничить круг возможных инвестиций только государственными облигациями и инфраструктурными (проектными) облигациями с госгарантией. При этом желательно, чтобы значительная часть таких облигаций давала доходность типа «инфляция плюс», – как существующие ныне ОФЗ-ИН, то есть ОФЗ с индексируемым по инфляции номиналом.

Мотивировать людей к участию в такой системе можно налоговыми льготами: например, давая налоговый вычет на взносы в пределах некоторой суммы, скажем, 400 тыс. рублей в год, как это сейчас делается у нас для индивидуальных инвестиционных счетов (ИИС), которые, кстати, пользуются большой популярностью. Такая конструкция позволит привлекать долгосрочные сбережения людей непосредственно в необходимые государству проекты, минуя всевозможных финансовых посредников и, тем самым, избегая и их комиссий, и рисков, связанных с их банкротством. При этом средства будут направляться именно на проекты, важные для долгосрочного развития государства, а не в спекуляции на финансовых рынках.

Что же касается нынешних НПФ, то они должны остаться просто как дополнительная (альтернативная) возможность людям инвестировать свои долгосрочные сбережения в форме более рискованных коллективных инвестиций – полностью добровольно и без государственных льгот и гарантий.

Татьяна КУЛИКОВА (доклад на X Юбилейной Международной научно-практической конференции СПбГЭУ «Архитектура финансов: форсаж-развитие экономики в условиях внешних шоков и внутренних противоречий», 12.04.19)