С.Г. Кара-Мурза и русский коммунизм

23 января 2014 г. исполняется 75 лет видному мыслителю современности Сергею Георгиевичу Кара-Мурзе. Его книги и статьи, посвящённые разоблачению мифов, внедрённых в общественное сознание пришедшими к власти либералами, и рациональному разбору истории Советской цивилизации, стали важнейшим явлением интеллектуальной жизни последних двух десятилетий.

Фактически его уже сейчас можно считать живым классиком русской политической и социальной мысли. Наиболее известны такие крупные работы С.Г. Кара-Мурзы, как «Манипуляция сознанием» и «Советская цивилизация».

Идеи Кара-Мурзы начали входить в общественное сознание в 90-е годы, когда политическая ситуация в России способствовала объединению левых и патриотических сил в противостоянии разрушительным либеральным реформам – это и создание ФНС в 1992 году, и защита Белого дома в 1993-м, и формирование широкой патриотической коалиции вокруг кандидатуры Г.А. Зюганова в 1996-м (из которой вырос НПСР). Естественно, такое объединение требовало и создания идеологической доктрины, органично соединяющей левые и патриотические (цивилизационные) ценности.

Таких попыток, более или менее удачных, было несколько, но наибольшую известность получили достаточно маргинальные проекты Э.В. Лимонова (Национал-большевистская партия) и А.Г. Дугина (сначала – идеолог НБП, затем – теоретик евразийства). Специфика как самих личностей этих идеологов, так и их систем взглядов, которые представляют собой эклектическое соединение самых разных идей, привела к тому, что эти проекты не получили широкого распространения и не стали крупными явлениями общественной и интеллектуальной жизни. Лево-патриотические проекты в конечном итоге остались лишь механическим смешением, их теоретическая основа не была разработана. А после прихода к власти Путина и временной стабилизации нынешней политической системы эти проекты, созданные в надежде на быстрое крушение либерально-западнического режима и приход к власти коалиции патриотических сил, постепенно пришли в упадок. В настоящее время предпринимаются попытки их воссоздать на новой основе (пример – Всероссийское созидательное движение «Русский лад»).

Направление же политической мысли, во главе которого встал С.Г. Кара-Мурза, оформилось как раз на рубеже 1990-2000-х годов (когда вышли две его главные работы, упомянутые выше) и, таким образом, не успело включиться в объединительные процессы 90-х гг. и стать их идейной основой. В «путинскую» эпоху оно нашло своё место лишь в чисто интеллектуальной области, оказывая воздействие на сознание патриотической части интеллигенции (через издаваемые книги и интернет-сайты), но не на реальную политическую ситуацию.

Это осложняется и тем, что оппоненты, которые не в состоянии противопоставить аргументации Кара-Мурзы и его сторонников убедительные доводы, пытаются просто замолчать его идеи, сделать вид, что их не существует. В этом заинтересованы как «леваки», отрицающие цивилизационный подход, так и их якобы противники – «антисоветские патриоты», которые отрицают тот факт, что Советская цивилизация являлась естественным продолжением и развитием на более высоком этапе тех тенденций, которые были заложены в Русской цивилизации задолго до появления большевиков. Фактически оба этих идейных течения занимаются идейным обслуживанием существующей власти, разобщая потенциально опасные для неё левые и патриотические силы и мешая им объединиться. Но, так или иначе, русская общественная мысль «после Кара-Мурзы» уже не может быть такой же, какой была «до».

В этой статье невозможно разобрать весь огромный пласт проблем, поднимаемых в работах С.Г. Кара-Мурзы. Сосредоточимся лишь на некоторых гранях его мысли.

В 2013 г. вышла относительно небольшая по объёму книга Кара-Мурзы «Русский коммунизм: теория, практика, задачи», ставшая своего рода квинтэссенцией написанного им ранее на эту тему. С моей точки зрения, знакомство с этой книгой обязательно для каждого, кто считает себя сторонником коммунистических идей или просто стремится к адекватной оценке советского опыта.

Главная мысль, которой посвящена книга – это традиционный характер советского общества, возникшего из глубин русской крестьянской цивилизации в её соединении с социалистической мыслью революционной интеллигенции (прежде всего марксистской, но также и народнической). Советская цивилизация вызревала постепенно, начиная, как минимум, со второй половины 19 века (формальный рубеж – крестьянская реформа 1861 года, заменившая помещичью власть над крестьянами общинным самоуправлением). Крестьянство выступило как «класс для себя» в ходе революции 1905-1907 гг., когда субъектом революции стал не просто сельский пролетариат или бедняки, а крестьянская община как таковая, что и подтолкнуло правительство Столыпина к попытке разрушить общину (как «революционный» и «социалистический» институт). Но реформа лишь усугубила ситуацию.

В настоящее время в сознание общества внедрён «столыпинский миф» о выдающемся политическом деятеле, который пришёл, чтобы укрепить государство, предотвратить революцию, и обязательно добился бы своей цели, если бы его не убили некие тёмные силы. Обязательно цитируется его фраза: «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия». И другая: «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете Россию!» (как будто не задача главы правительства обеспечивать этот покой, его надо у кого-то просить). Удивительно, что не только либералы, но и часть «правых патриотов» восприняли этот миф и стали возносить Столыпина. Впрочем, такой представитель православно-патриотической мысли, как Вадим Кожинов (кстати, его идеи вообще тесно связаны с идеями Кара-Мурзы), отдавая дань уважения Столыпину, пытался одновременно принизить его роль в проведении аграрной реформы.

Парадокс в том, что именно меры, предпринятые Столыпиным, и обострили противоречия, приведя к «великим потрясениям». Одна из книг С.Г. Кара-Мурзы так и называется – «Столыпин – отец русской революции». В этом названии есть некоторый полемический перехлёст, поскольку революция вызревала и без Столыпина, да и началась до его прихода к власти, в 1905 году. Но то, что его аграрная реформа существенно ускорила и подтолкнула революцию, не вызывает сомнений. Это связано с самой задачей реформы – разрушением русской крестьянской общины с выделением из неё класса сельских хозяев – фермеров – и превращением остальных крестьян в безземельных батраков. Эта задача выполнена не была: из общины выделилось лишь 10% дворов, но и этого хватило для обострения социальных противоречий. Не помогла и переселенческая политика, так как средств на обустройство переселенцев в Сибирь не хватало, многие из них вернулись в свои уезды, только уже без земли и нищими. Всё это создавало взрывоопасный потенциал.

Промышленность, которая развивалась в стране под контролем западного капитала, не могла вобрать все рабочие руки, появившиеся в результате демографического взрыва. Её рост отставал от роста населения. В сельском же хозяйстве, ориентированном на экспорт («недоедим, но вывезем»), произошло сокращение продукции животноводства и поголовья скота – то есть в целом русское сельское хозяйство архаизировалось. Таким образом, реформа привела к ещё большей интеграции России в мировую капиталистическую систему в подчинённом положении. Ставка Столыпина на «сильных» в противовес «слабым и пьяным», даже если оставить в стороне моральную сторону вопроса (здесь против Столыпина выступил весь цвет русской культуры – от экономистов-народников до Льва Толстого), не оправдалась чисто экономически. Проигравших от реформы оказалось гораздо больше, чем выигравших, и это не могло не подлить масла в огонь революции.

Но наряду с крестьянской общинной революцией назревала и другая, поддержанная Западом – революция буржуазная, которая стремилась разбить устаревшую оболочку самодержавной монархии, отдав власть отечественной крупной буржуазии и стоящей за ней капиталистической элите западных стран. Эти революции были противоположно направлены и несовместимы одна с другой. И заслуга большевиков в том, что они, в отличие от «ортодоксальных марксистов» – меньшевиков – поддержали именно национальную крестьянскую революцию и смогли направить её в созидательное русло, выдвинув лозунг «союза рабочих и крестьян».

Как известно, меньшевики считали, что Россия для социалистической революции «не созрела» и должна пройти предварительный этап строительства развитого капиталистического общества. Как показывает Кара-Мурза, эти надежды, основанные на доктринёрском понимании марксизма, были несостоятельны. Капитализм – это «система-кентавр», в которой помимо развитого центра должна существовать и эксплуатируемая периферия, иначе вся система рушится. И Россия начала 20 века была частью этой периферии, такой же она стала после крушения Советского Союза и реставрации капитализма.

Евроцентризм, характерный для формационного подхода в его «чистом» виде, мешал понять это прозападной части русских революционеров. Как это ни кажется парадоксальным, именно цивилизационный подход позволяет видеть мир как единую систему, в которой в рамках эксплуататорского общества неминуемо возникает развитый центр и отсталая периферия, которая по определению не может «догнать» центр, если не выйдет за пределы самой этой системы. Именно это и произошло с Россией в результате революции 1917 г.: она «выпала» из мировой капиталистической системы и пошла по собственному пути, добившись на нём значительных успехов. Таким образом, антикапиталистическая революция в России (как и в любой стране «периферии») неизбежно носила также национально-освободительный характер. Это подтверждается и последующей практикой стран Азии, Африки и Латинской Америки.

Что же касается Гражданской войны, то она трактуется Кара-Мурзой как «война Февраля с Октябрём». То есть друг другу противостояли не «старая Россия» и революционеры, а две противоположные друг другу, но всё же революционные силы, причём «белая» сторона представляла в значительной степени интересы своих западных «спонсоров». Так что преклонение перед «Белым движением», характерное для части наших «правых патриотов», не менее нелепо, чем почитание Столыпина.

После революции 1917 года крестьянская община была восстановлена и по «Декрету о земле» получила бывшие помещичьи земли, что привело к росту благосостояния крестьян. Её развитие продолжалось и в ходе НЭПа (недаром в основу его плана были положены предложения А.В. Чаянова – экономиста-народника, который предлагал опереться на общинное мелкокрестьянское хозяйство и развитие кооперации, хотя раздавались и предложения о своего рода «втором издании» столыпинской реформы с опорой на фермерство). Впоследствии община с её традициями коллективизма была трансформирована в колхоз – с коллективной не только собственностью, но и обработкой земли. Более того, она оказала огромное влияние и на городскую жизнь советского общества, положив основу трудовому коллективу промышленного предприятия – а это общность людей, объединённых не только общим трудом, но и бытом и культурой (для работников строились общие жилые комплексы, дома культуры, детские сады и т.д.)

По мнению Кара-Мурзы, различие между русским коммунизмом и западной социал-демократией – не только в степени «радикальности», как часто считают («за революцию» или «за эволюцию»). Эти различия – цивилизационные: коммунизм опирается на принципы традиционного общества (недаром он получил распространение в России и странах Азии) с его естественной общинной солидарностью между людьми, воспринимающими общество как «семью», а социал-демократия – на западное общество, состоящее из изолированных индивидов. Она выстраивает вторичную солидарность «сытых» (благодаря эксплуатации стран «Третьего мира»). Западная модель общества – не «семья», а «рынок», где ценность человека определяется тем, что он может предложить «покупателю».

Другая важная тема, рассматриваемая в работах С.Г. Кара-Мурзы, – это тема фашизма. Его происхождение прямо противоположно коммунизму: если второй родился в рамках традиционного общества в условиях его борьбы за независимость от мировой капиталистической системы, то первый является порождением либерализма, его «гипертрофированной» формой. В сложных условиях 20 века, столкнувшись с вызовом левой идеи, либерализм не мог не породить этого явления.

Но корни фашизма значительно глубже и восходят к идеологии социал-дарвинизма, которая, в свою очередь, берёт свои истоки из протестантского (точнее, кальвинистского) взгляда на мир, когда, в соответствии с доктриной Кальвина, люди изначально разделены на тех, кто предназначен к спасению, и тех, кому суждены вечные муки. Причём этот выбор Бога виден уже в земной жизни через материальное благополучие первых и нищету вторых. Эта доктрина стала необходима европейцам в ходе колониальных захватов, позволяя относиться к жителям порабощённых стран и континентов как к обречённым на гибель, но применялась также и к низшим классам собственного общества.

Концепция «войны всех против всех», сформулированная Т. Гоббсом в 17 веке, легла в основу либеральной идеологии с её обожествлением конкуренции. Что же касается фашизма (в широком смысле), то он не отказался от этого принципа, а всего лишь перенёс его с индивидуального на групповой уровень. Конкурируют не индивиды, а целые народы и расы, и, естественно, одни из них, «высшие», побеждают, а «низшие» должны быть в лучшем случае порабощены, в худшем – стёрты с лица земли. Понятно, что в число «низших» в первую очередь попали славяне, которые – вот совпадение – как раз в это время вырвались из мировой капиталистической системы и стали строить свою независимую коммунистическую цивилизацию.

Таким образом, фашизм – явление, относящееся к западному обществу и только к нему. Это временное и искусственное сплочение атомизированных индивидов в интересах сохранения капиталистического строя.

Кара-Мурза чётко отделяет фашизм от национализма (вопреки либералам, которые в целях манипуляции смешивают эти два совершенно разных явления). «Национализм, – по его словам, – это особая точка зрения на все бытие, такой духовный аппарат, когда ты все видишь через призму судьбы своего народа, его прошлого и будущего, его интересов и идеалов, его достоинств и слабостей. Видишь с любовью и заботой, как к своей огромной родной семье. Когда большое число сограждан так же смотрят, народ собран и силен» («Кто такие русские»).

С этой точки зрения национализм не имеет ничего общего с различными формами шовинизма, утверждения неравенства между народами. Это отождествление своих личных интересов с интересами своего народа как целого, то есть именно та идея «общества-семьи», о которой уже шла речь. И, разумеется, [в подобном ракурсе – ред.] национализм нисколько не противоречит коммунистической идее, скорее наоборот, подкрепляет её (недаром идёт речь о «советском национализме» или патриотизме). Это ещё одна причина, по которой концепции Кара-Мурзы могут стать связующим мостом между левыми и национал-патриотами.

Также немаловажно, что С.Г. Кара-Мурза, являясь атеистом (или, более вероятно, агностиком), при этом высоко оценивает роль религии (и «религиозного чувства») в жизни общества. Это позволяет объединиться в рядах его сторонников и верующим, и атеистам, что в наше время, когда эти группы пытаются искусственно противопоставить, особенно актуально.

В короткой статье сложно охарактеризовать все идеи С.Г. Кара-Мурзы и его значение для современного обществознания. Но я надеюсь, что она станет стимулом для читателей к самостоятельному изучению произведений этого автора, без знания которых нельзя понять реальность России 20 и 21 веков.

Петухов Павел Петрович,

редактор Иркутского областного сайта КПРФ