Е.В. Мезенцев. «Взятие Парижа в 1814 г.: малоизвестные страницы истории»

         31 марта 2014 г. исполнился знаменательный юбилей – ровно 200 лет со дня вступления в Париж победоносной российской армии во главе войск 6-й антифранцузской коалиции. Подробности этого замечательного события хорошо известны профессиональным историкам, но мало знакомы широкой публике, поэтому для нее будут небезынтересно узнать некоторые обстоятельства, которые привели русских воинов в столицу Франции.

         Еще в сентября 1812 года, когда наполеоновская армия люто грабила и разоряла Москву, русские солдаты в праведном возмущении сложили песню:           «Хоть Москва в руках французов,

                  Это, братцы, не беда:

                  Наш фельдмаршал князь Кутузов

                  Их на смерть впустил туда.

                  Взять столицу – это слава,

                  Но умеем мы отмщать:

                  Знает крепко то Варшава

                  И Париж то будет знать!»[1]

Мысли об отплате противнику за его злодеяния и перенесении войны на территорию врага еще более усилились в русской армии после того, как Наполеон, уходя из Москвы, взорвал Кремль и велел сжечь еще уцелевшие дома. Продолжая отступление, французы и дальше все сжигали и взрывали, окончательно разоряя нашу землю.

         Тем не менее, когда российская армия освободила свою территорию и вышла в декабре 1812 г. к границе, часть русской правящей знати (Н.П. Румянцев, А.С. Шишков, цесаревич Константин Павлович и другие), ссылаясь на значительные материальные и людские потери, предложила остановиться и заключить с Наполеоном мир на условиях установления западной границы России по Висле[2].

         А Германия и другие европейские страны пусть, пол, сами освобождают себя от французского господства, незачем проливать ради их свободы русскую кровь, Россия и так уже достаточно потрудилась[3]. На первый взгляд это было разумно, но только на первый. По сути же эта была весьма близорукая и недальновидная политика.

         Для Наполеона, пылавшего жаждой мщения за свой разгром в России в 1812 году, такой вариант был бы просто подарком судьбы, дав ему необходимую передышку для сбора новых сил и реванша. Без помощи русских Европа сама не осмелилась бы восстать и осталась верна французам. Как верно отметил историк А.А. Керсновский, «недорубленный лес грозил снова вырасти. Наполеон, шаткий престол которого, подобно престолу всякого завоевателя. держался лишь непрерывными победами, никогда не смог бы примириться с разгромом 1812 года. Через год или два он вновь собрал бы войска подвластной ему Европы и снова повторил б нашествие – причем, конечно, постарался бы избежать прежних ошибок»[4].

         Поэтому поход за границу был государственной необходимостью. «Это знал император Александр Павлович – и это чувствовал последний рядовой его славного войска»[5].

         Конечно, нашу помощь европейские страны, особенно Англия и Австрия, постарались использовать в своих корыстных интересах, порой во вред нам. Но у России не было другого выбора. Если бы во главе Франции стоял другой человек, менее амбициозный и тщеславный и более покладистый, чем Наполеон, русским действительно не имело смысла окончательно добивать Францию, постаравшись сохранить ее в качестве противовеса усилившимся Англии и Австрии. Но с таким беспокойным и воинственным человеком, как Наполеон Карлович, этим «бичом человечества» и «врагом мира», надолго и прочно помириться было нельзя. Это был, образно говоря, назойливый комар, от постоянных атак и укусов которого нельзя было избавиться просто отмахиванием, а лишь прихлопнув его окончательно.

         Дальнейшие события лишь подтвердили эту непреложную истину. Во время освобождения Германии в 1813 году союзники по инициативе Австрии несколько раз предлагали Наполеону компромиссный мир с «естественной границей Франции» по Рейну, Альпам и Пиренеям, оставляя под наполеоновской властью и Италию. Но «неистовый Бонапарт» каждый раз с негодованием отвергал эти условия, действуя по принципу: все или ничего![6] После разгрома Наполеона в октябре 1813 г. в «битве народов» при Лейпциге, союзники, выйдя к Рейну, снова предложили Наполеону мир на условиях «естественных границ» Франции, и опять разъяренный Наполеон отверг протянутую ему руку[7].

         Союзникам во главе с Александром I, который предвидел подобный оборот событий, ничего не оставалось, как вступить на территорию самой Франции, чтобы все-таки вынудить «неистового Бонапарта» к миру.

         В феврале 1814 г. в Шатильоне союзники в последний раз предложили «императору французов» помириться и, разумеется, уже на несколько более жестких условиях (граница Франции, какой она была в 1792 году). Это был последний шанс для Наполеона спасти, хотя бы на время, свой трон и власть, и почти все его приближенные умоляли его согласиться[8]. Но Наполеон не был бы Наполеоном, если б поступил так. Одержав к тому времени несколько мелких тактических успехов над отдельными разобщенными отрядами из Силезной армии прусского фельдмаршала Блюхера, «неистовый Бонапарт» уже стал мечтать о восстановлении своей всеевропейской империи, хотя одержанные им небольшие успехи ровно ничего не решали в стратегическом смысле. Тем не менее Наполеон хвастливо заявил, что вскоре отбросит русских и их союзников обратно к Висле и по сути сорвал переговоры в Шатильоне[9]. Союзники поняли, что надежно избавиться от постоянных попыток неугомонного Наполеона возобновить агрессию можно, лишь окончательно его уничтожив, и двинулись на Париж.

         Столицу Франции в это время защищали располагавшиеся перед ней корпуса маршалов Э.А. Мортье и О.Ф. Мармона. Сам же Наполеон с 40-тыс. армией устремился между Силезской армией Г.Л. Блюхера и Главной армией австрийского фельдмаршала Карла-Филиппа Шварценберга, чтобы выходом на тыловые коммуникации союзников отвлечь их от Парижа и заставить повернуть против себя, т.е. назад. Шварценберг действительно хотел так сделать, но Александр I воспротивился, чувствуя подвох со стороны «неистового Бонапарта»[10]. Тем временем Наполеон не придумал ничего лучше, как изложить весь свой секретный план операции в письме к жене – императрице Марии-Луизе. Это письмо, даже не зашифрованное, было перехвачено казаками и все карты французов оказались раскрыты. Тогда по совету Александра I союзники решили обратить хитрость Наполеона против его самого[11].

         Назад против Наполеона был отправлен лишь 10-тыс. конный отряд генерала Ф.Ф. Винцингероде, распространявший слухи, что за ним идут главные силы союзников. На самом же деле они двинулись на Париж, откуда были получены известия, что в городе мало войск, а жители охвачены, в основном, паникой и сопротивляться не будут, а те, что настроены роялистски, даже с радостью ждут прихода армии коалиции[12]. Чтобы создать подавляющее численное превосходство, обе армии союзников соединились у Витри и Шалона. Это перемещение к северу позволило им также перенести свои пути сообщения на Голландию и Нижний Рейн, что сделало выход Наполеона на прежние коммуникации союзников бесполезным[13].

         При движении к Парижу шедшие впереди всех русские войска столкнулись 13/25 марта 1814 г . у Фер-Шампенуаза с корпусами Мортье и Мармона и разгромили их, захватив почти 10 тыс. пленных и 75 пушек. Причем Александр I лично возглавил атаку нашей кавалерии на дивизию генерала М.М. Пакто, а когда французские каре были прорваны, проявил великодушие и спас уцелевших, велев прекратить резню[14].     Остатки корпусов Мармона и Мортье отступили к предместьям Парижа, куда вслед за ними вечером 17/29 марта подошли и войска коалиции. Долго ждали русские воины, особенно шедшие от самой Москвы, этого момента, и вот этот желанный час наступил! Всю ночь шли приготовления к штурму, хотя многие полагали, что французские войска сдадутся без боя или просто убегут. Действительно, против 100-тыс. армии союзников (в том числе 64 тыс. русских) гарнизон Парижа имел всего 40 тыс. солдат (25 тыс. регулярных войск и около 15 тыс. национальных гвардейцев)[15]. Правда, сами парижане, в случае поголовного вооружения, могли выставить несколько десятков тыс. бойцов, но после того, как 17/29 марта из Парижа в Блуа, а затем в Орлеан спешно уехала императрица Мария-Луиза с сыном, а на другой день сбежал и наполеоновский брат Жозеф Бонапарт, оставленный в столице в качестве наместника, многие парижане в панике стали покидать город вместе с семьями, боясь, что русские в отместку за Москву разрушат Париж усиленной бомбардировкой[16]. Драться на улицах на баррикадах и погибнуть под руинами столицы, как предписывал Наполеон, почти никто не хотел. Основная масса парижан уже устала от бесконечных войн Наполеона, сопровождавшихся всё бóльшими жертвами со стороны французов, и желала лишь мира на любых условиях[17].

         Тем не менее Мортье и Мармон, выполняя приказ Наполеона, решили хотя бы для спасения чести оружия, оказать противнику некоторое сопротивление, для чего расположили свои войска перед окраинами столицы на высотах Монматрра и Бельвиля в наспех сооруженных полевых укреплениях[18]. В 5 часов утра 18(30) марта передовые колонны союзников двинулись на штурм с востока, а к полудню в дело вступили и основные силы на севере и востоке. Французы, опираясь на многочисленную артиллерию, защищались упорно и отчаянно, но были, конечно, разбиты. Основные атаки вели русские войска под командованием М.Б. Барклая де Толли, Н.Н. Раевского и А.Ф. Ланжерона. К 5 часам вечера французские войска были сбиты с высот Монматрра и Бельвиля и отброшены к самой городской ограде («Фермерской стене»), представлявшей лишь линию таможенных застав. В упорных схватках французы потеряли 5-6 тыс. чел., в том числе 1 тыс. пленными, 126 орудий и 2 знамени. Урон союзников, штурмовавших в лоб сильно укрепленные полевые позиции, составил 8,4 тыс., из них 6 тыс. русских[19].

         В принципе, союзники могли уже вечером с ходу ворваться в сам Париж, но царь, опасаясь, что ожесточенные большими потерями войска могут начать резню на улицах, особенно если встретят хотя бы незначительное сопротивление, проявил великодушие и остановил русских и союзных солдат. Во избежание дальнейшего пролития крови с обеих сторон, Александр I предложил властям Парижа сдать столицу, гарантируя, что в таком случае город и жители получат полную пощаду[20]. Поскольку парижские власти медлили с ответом, союзники с захваченных высот сделали по городу несколько пушечных выстрелов, что сразу заставило Мортье и Мармона вступить в переговоры с русскими представителями М.Ф. Орловым и К.В. Нессельроде и подписать капитуляцию[21]. В течение ночи гарнизон покинул Париж и отступил на юг к Фонтенбло, куда спешил уже сам Наполеон со своей армией. Разбив 14(26) марта при Сен-Дизье отвлекавший его внимание отряд Винцингероде, «неистовый Бонапарт» слишком поздно узнал, что попался в собственную ловушку. Он поспешил на выручку столицы, но опоздал[22].

         Тем временем союзники в 11 часов утра 19/31 марта 1814 г. торжественно вступили в Париж и после 4-часового марша по улицам столицы расположились на Елисейских полях, где был проведен грандиозный парад. Сначала радостно встретили коалиционную армию лишь роялисты, которые повсюду махали белыми платками и даже вышли утром встречать Александра I за пределы города. Остальные жители, особенно рабочие, держались настороженно и даже хмуро, все еще опасаясь мести со стороны русских за сожженную и разоренную Москву[23]. Но строгая дисциплина российской армии и доброта и радушие русских солдат вскоре  рассеяли все опасения и уже почти все парижане ликовали и радостно приветствовали русские войска и Александра I, которые сыграли главную роль в победе коалиции и поэтому привлекали всеобщее внимание[24].

         Наполеон, узнав о занятии Парижа союзниками, некоторое время хорохорился, уверяя, что он вскоре выгонит их оттуда, но сил для этого у него было недостаточно, парижане вовсе не хотели его поддерживать, а часть корпуса Мармона изменила ему и перешла на сторону союзников. Осознав, наконец, безнадежность своего положения, Наполеон 25 марта / 6 апреля 1814 г. отрекся от престола и был отправлен союзниками под конвоем в ссылку на остров Эльбу[25].

         Так занятие Парижа быстро окончило войну, став решающим и переломным моментом в ходе всей кампании 1814 года.

         За два месяца пребывания русских войск во французской столице своим образцовым поведением они вызвали искреннюю симпатию жителей, которым особенно нравились донские казаки. Доброхотство парижан доходило до того, что они сами предупредили царя, чтобы он не селился в Тюильрийском дворце, поскольку он был заминирован солдатами гарнизона перед их уходом[26]. Когда же российские воины стали возвращаться на родину, растроганные горожане просили Александра I, чтобы он остался царствовать во Франции вместо Наполеона или назначил кого-либо, похожего на себя по своим душевным качествам. В ответ на это царь с улыбкой сказал, что Францией должен править француз, а второго Александра он им вряд ли сможет подыскать и поэтому по желанию французских верхов народу Франции придется пока довольствоваться Людовиком ХVIII, который по царскому настоянию даровал народу конституцию[27].

         Так со славой был завершен заграничный поход русской армии 1813–1814 годов и память об этом никогда не исчезнет со скрижалей истории.

Предыдущий материал по теме:

Сергей Сокуров. Париж 1814 – Реутов 2014

Примечания

• < Назад
• Вперёд >