Л.Г. Антипенко. Апрельские тезисы Русского форпоста

Россия,  в том её разрезе, в каком  принято рассматривать за последнее 300-летие (со времени Петровских реформ), казалась, по словам Ивана Солоневича, только пространством, территорией, страной, в которой некий народ, народ «Х», строил, строит и будет строить (если Богу угодно) своё хозяйственное бытие. Вместо русского народа и русского казачества на той же территории мог оказаться и всякий другой народ с приставкой «россияне». Правда, добавим мы от себя, в лихую годину правители страны спохватываются, признают не только существование русского народа, но и его заслуги в деле защиты Родины, призывая  к очередному подвигу. Так было в годы Великой Отечественной войны, примерно то же самое мы наблюдаем и в эти последние месяцы и дни на фоне украинских событий.

Но сейчас судьбоносные исторические обстоятельства диктуют разворот государственной власти России в сторону выполнения тех задач, которые можно представить в следующих тезисах (часть из них сформулирована А.И. Фурсовым).

                            Необходимо:

1.          Принять закон о русском народе как государствообразующем этносе. Он должен привести правовой кодекс России в соответствие с её социальной и национальной реальностью: Россия многонациональная страна, но мононациональное государство.

2.           Принять закон о государственной идеологии. Отсутствие её, как это провозглашено в Конституции России (статья 13), равносильно отсутствию того, что называется смыслами; без смыслов всякие разговоры о стратегии развития государства останутся бесплодными.  

3.           Закрепить в Конституции отдельной статьёй положение о примате правовой базы российских законов над законами международными. 

4.            Принять закон об уголовной ответственности за призывы к нарушению государственной целостности Российской федерации, к сепаратизму, а также за действия, направленные на реализацию подобных целей.  

5.            Признавая ненормальным положение русского народа как народа разделённого (в результате развала Советского Союза в 1991г.), разработать действенную программу по его воссоединению с указанием конкретных методов и реальных сроков.

6.         Наметить и привести в исполнение меры по изоляции «пятой колонны» в стране, действующей в настоящее время открыто, в унисон с враждебными акциями из-за рубежа.

7.          Осуществить деприватизацию, т.е. возвращение народу из частного владения той доли общенародной и государственной собственности (заводы, фабрики, земные недра и т.д.), которая в своё время была присвоена незаконным путём т.н. олигархами.

8.           В области медицинской практики наложить запрет на проведение абортов (кроме особых случаев, предусмотренных медицинскими показателями) вместе с принятием ряда мер по обеспечению материальных условий воспитания детей в малообеспеченных семьях и у одиноких женщин.

9.           Принять чрезвычайные меры, направленные на возрождение сельской жизни в стране, сельского производительного труда (С.А. Подолинский) с тем, чтобы обеспечить продовольственную безопасность государства.

    Необходимость чрезвычайных мер есть необходимость слома порочной тенденции, сложившейся в политике раскрестьянивания, в политике, занесённой к нам с Запада. Весь европейский социализм, как писал Солоневич, пронизан ненавистью к крестьянству − и наш тоже. «Маркс поносил крестьянство самыми нехорошими словами − идиотизм, кретинизм, варварство и прочее. Этот набор научных (научных в кавычках. − Л.А.) терминов унаследовали и наши социалисты» (И. Солоневич. Дух народа // Русская идея в кругу писателей и мыслителей русского зарубежья. Т. II, М: «Искусство», 1994, с.304)1. А ведь  крестьянство с его образом жизни и спецификой сельского труда остаётся необходимым резервом и наиболее плодотворным источником жизнеутверждающего труда и в нынешнюю постиндустриальную эпоху. Об этом можно судить хотя бы по одному факту, характеризующему японское «экономическое чудо». Лучшими специалистами в области электроники (методика тонких операций) оказывались там  выходцы из крестьянского сословия. Там, в Японии,  даже был принят специальный закон, устанавливающий квоты на перемещение  крестьян в города, ибо потеря крестьянского сословия обернулась бы катастрофой для страны (см. об этом  книгу: Уильям Оучи. Методы организации производства: теория Z (Японский и американский подходы). М.: «Экономика», 1984).

Ключевыми словами, касающимися смысла государственной идеологии, могли бы служить слова евразийство и социализм. Социализмом мы называем особый способ воспроизводства общественной жизни, при котором совершается переход (всякий раз) от нестроения к стройности (от неизбежно накапливающейся энтропии к эктропии) при соблюдении трёхсторонней справедливости − социальной, национальной и в отношении к природе. Со стороны хозяйственной деятельности социализм предстает как тот самый  экономический строй, при котором всё, что добывается в природе и производится (приумножается) в процессе производства, подлежит распределению среди членов общества в соответствии с нравственным законом справедливости (от каждого по способности, каждому по труду) (см.: Л.Г. Антипенко, М.И. Гарасько,  et al. Экономический вектор развития России: кооперация и социализм. М., 2007, с. 15−16).

Евразийская компонента нашей идеологии − детище общественного движения евразийства, возникшего в пореволюционной России: явление сугубо отечественное, если судить о нём по его происхождению. В последние годы оно находится на стадии развития, которую можно назвать неоевразийством.

В порядке уточнения вопроса о евразийстве отметим, что оно появилось на свет в среде русской политической эмиграции. К евразийской школе мысли относилась заметная группа ярких и талантливых философов, литераторов, историков, публицистов, экономистов первой волны эмиграции. Среди них в первую очередь выделяют следующих деятелей: географа, экономиста и геополитика П.Н. Савицкого, философа А.П. Карсавина, лингвиста, филолога и культуролога Н.М. Трубецкого, историка Г.В. Вернадского, музыковеда и искусствоведа П.П. Сувчинского. К  плеяде сей относят также религиозных философов Г.В. Флоровского и В.Н. Ильина; критиков и литературоведов А.В. Кожевникова (Кожева) и Д.П. Святополка-Мирского; правоведа Н.Н. Алексеева, востоковеда В.П. Никитина, писателя В.Н. Иванова, экономиста Я.Д. Садовского (см.: Русский узел еваразийства. Восток в русской мысли (сборник трудов евразийцев). М.: «Беловодье», 1997, с.8).

В своём первоначальном виде евразийство просуществовало приблизительно десять лет − с 1921 по 1931 год. Ему на смену пришёл прометеизм П.С. Боранецкого (1900−1965 (?), положивший начало неоевразийству.

Каждый, кто ознакомится, скажем, с книгой «Русский узел евразийства», в общем может убедиться в том, что сильной стороной первых евразийцев был пафос их отрицания. Они, по сведениям Н.С. Трубецкого, сходились с большевизмом в отвержении не только тех или иных политических форм, но всей прежней культуры, которая существовала в России непосредственно до революции и продолжает существовать в странах романо-германского запада. Они указывали на необходимость перестройки всей этой культуры. («Ту культуру, − писал Трубецкой, − которая подлежит отмене, большевики именуют «буржуазной», а евразийцы − «романо-германской; и ту культуру, которая должна встать на её место, большевики мыслят как «пролетарскую», а евразийцы − как «национальную»» (Русский узел евразийства, с.109).

К сожалению, прежние евразийцы не смогли преодолеть два существенных недостатка в своей идеологии, которые мы теперь можем восполнить. Первый недостаток − размытость понятия национальной культуры, подмена субъекта, носителя национальной культуры и национальной деятельности. Культуру создаёт определённый народ. Казалось бы, надо сказать, что русский народ − созидатель русской культуры, русской цивилизации. Но ранние евразийцы подменяли понятие русский понятием православный. Историческую глубину в содержании понятия русского  человека они ограничивали византизмом, словно до Византии нас на свете не было. Только П.П. Сувчинский видел уязвимость такого мировидения в области национальной культуры и национальной политики. «Далеко назад и далеко вперёд, − писал он, − вот куда должна звать будущая русская «реакция»!» (Русский узел евразийства, с.219). Под русской реакцией здесь надо понимать реакцию на космополитизм.

А вот П.С. Боранецкий выбил всякую почву из под ног тех, кто возводил клевету (и до сих пор клевещет) на русский народ, обвиняя его в национализме и великодержавном шовинизме. Каждый народ, указывал Боранецкий, обретает своё национальное самосознание прежде, чем общечеловеческое, если он вообще способен подняться до такого состояния. Русский же народ производит такое впечатление, что он общечеловеческое сознание обрёл прежде, чем национальное.  «Ибо можно сказать, что универсализм есть сущность русского национализма. И в этом его высокое и духовно знаменательное преимущество: он как бы в самом себе несёт высшее творческое преодоление» (П. Боранецкий. К идее нового человечества // Третья Россия, 1939, №9, с.97). От себя заметим здесь, что в современной исторической обстановке нам надо не столько поддерживать универсалистическую сторону русского национализма, сколько тенденцию к концентрации в нём русского духа. («Широк, широк  <русский> человек, я бы его сузил» − передаёт мысль Достоевского один из персонажей его романа «Братья Карамазовы»).

Второй недостаток, или пробел, в идеологии старых евразийцев заключается в том, что они с евразийством ассоциировали ограниченное пространство с проживающим на нём населением, пространство, располагаемое на территории части Европы и части Азии, т.е. в границах прежней Российской империи. Они упускали из виду динамическую специфику образования евразийской (русской) цивилизации − исторически обусловленное движение русских на восток. Движение  противо-солонь, а не по-солонь − в таких терминах характеризовал его  В.И. Вернадский. Кто-то из современных российских политиков высказал пожелание видеть евразийское царство таким, чтобы оно простиралось на географической карте от Лиссабона до Владивостока. Мы тоже готовы сделать одной из опорных точек в этом отношении г. Лиссабон, не только с тем условием, чтобы подойти к нему с обратной стороны, перемещаясь от Владивостока дальше на восток. Напоминаем о том, что русские промысловики добрались противо-солонь до Северной Калифорнии североамериканского континента и там, в 1812 году, основали крепость, известную под названием Форт Росс (Fort Ross). К сожалению, не получив поддержки от недальновидного правительства Царской России, они вынуждены были покинуть те, вновь освоенные, места. А ведь эта территория  могла бы послужить плацдармом в нынешних условиях «холодной» войны. 

Перемещаясь таким образом далее на восток, нам предстоит делать то же самое, что делали наши недавние предки: приобщать к себе страны и народы, комплементарные по отношению к русскому народу и другим коренным народам России.  А что касается западных границ Государства Российского, то на них надо бы поставить заслон от проникновения к нам тех тенденций разложения, которые присущи Западному миру и которые отчасти предсказаны Освальдом Шпенглером в известной книге «Закат Европы».   

«Поезд идёт на восток» − так называется кинофильм Ю. Райзмана, выпущенный на экраны СССР в 1947 году. Советские люди тогда знали, в каком преимущественно направлении должны были отправляться наши поезда. Не худо было бы и нам вспомнить сегодня об этом.

• < Назад
• Вперёд >