Раньше многим казалось, что с памятниками Ленину в позднесоветский период определённо переборщили. Был один перестроечный плакат, вполне официальный, на котором было много фотографий однотипных памятников Ильича, и к ним, как помнится, относились увещевательные слова Надежды Константиновны Крупской в январе 1924 года: "Товарищи рабочие и крестьяне! Большая у меня просьба к вам: не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и т д. Всему этому он придавал при жизни так мало значения, так тяготился всем этим. Помните, как много ещё нищеты, неустройства в нашей стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича — устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т д. и самое главное — давайте во всём проводить в жизнь его заветы".
Что ж, Крупская была, разумеется, права — следование идеям, вне всяких сомнений, гораздо ценнее, чем внешнее почитание имени или образа революционера. Но теперь выясняется, что и памятники Владимиру Ильичу в 60-е и 70-е годы ставились всё-таки не напрасно. Потому что именно по их падению, как по лакмусовой бумажке, мы чётко видим, где на территории бывшего Союза ССР происходит переход от привычного нам за последние 25 лет буржуазно-демократического уровня свобод к уровню фашистскому или полуфашистскому. Ведь и Ульянов-Ленин, и многие большевики не один раз повторяли, что Октябрьская революция фактически выполнила программу буржуазной революции, на которую оказалась кишка тонка у самих буржуазных революционеров. Она ликвидировала в России остатки феодализма в виде сословности, всевозможных титулований и помещичьего землевладения, упразднила былое всемогущество церкви, отделила церковь от государства и школу от церкви, ввела равенство наций и равенство полов. Всё это, само собой, — вовсе не какая-то "красная" коммунистическая программа, это программа самой обычной буржуазно-демократической революции. Вот именно эти завоевания 1917 года — в первую очередь национальное равноправие — и ликвидируются сейчас под грохот падающих или разбиваемых памятников Владимиру Ильичу. Следует напомнить, что когда фашисты в первый раз пришли на Украину и вообще на территорию СССР в 1941 году, они тоже начали с разбивания памятников Ленину. (Иногда памятники не ломали сразу, а оскверняли - например, гатчинский памятник Ильичу разрисовали краской и повесили на него стрелку-указатель "Petersburg 33 Km").
Над опустевшими постаментами "расцветали" новые символы: свастики, молнии "СС" и тому подобное. "Расцвели" они, согласно традиции, и в этот раз: взобравшая на памятник ультраправая молодёжь в балаклавах вывесила на нём флаг с "вольфсангелем" (он же "волчий крюк") и нарисовала этот же "вольфсангель" на постаменте. (Нелишне напомнить, что рунический знак "вольфсангель" - это символика дивизии вермахта "Дас Рейх", оккупировавшей Украину в 1940-е годы, а также ещё двух дивизий вермахта). Сам снос в Харькове был оформлен как часть общей кампании — можно сказать без преувеличения — оккупационного террора.
Подробнее: Прожить надо так, чтобы мразь боялась даже твоего памятника
Сегодня на земле Новороссии идет полноценная
национально-освободительная борьба русского народа! Нужно соединить ее с борьбой классовой!
Свидетельство добровольца, историка Игоря Пыхалова,
вернувшегося из ЛНР
23 сентября 2014 года в помещении Центрального райкома КПРФ Санкт-Петербурга в рамках возглавляемого коммунистом В.М. Лебедевым Дискуссионного клуба прошла организованная членом ГК КПРФ А.Р. Контаревым встреча с известным историком и публицистом Игорем Пыхаловым, защищавшим Новороссию от нацистских карателей и недавно вернувшимся в город на Неве.
Первое, что произвело впечатление в Игоре – скромное спокойствие цельного человека, который находится в ладу со своей совестью. Отвечая на вопрос о том, почему он поехал в Новороссию, рискуя жизнью и здоровьем, Пыхалова ответил: «Во-первых, это долг патриота России, а во-вторых, как я мог, призывая к защите русских людей Юго-Востока, игнорировать свой же призыв?»
Украинская тема, как никакая сейчас, наполнена противоречивой информацией. Каждая из её «элементарных частиц» будто вовлечена в какую-то бурную стихию, вроде вьюги, которая то усиливается, то утихает, но ничем не обещает полного успокоения. Тысячи аналитиков разных уровней (от профессионалов в «ранге Кассандры» до самодеятельных любителей предсказывать события завтрашнего дня) не видят зачастую дальше собственного носа в этой грозной круговерти.
Не потому что зрение наблюдателей слабо. Едва намечается то там, то здесь какая-либо причинно-следственная связь, как тонкая нить, не успев продлиться, обрести крепость подтверждающими фактами, сразу рвётся.
Мой четвертьвековой опыт публициста позволяет утверждать, что предсказание – это такой продукт человеческой деятельности, который и на 1% не может удовлетворить спрос на истину. Да как предвидеть даже какой-либо промежуточный результат текущих событий, если сами события разными наблюдателями толкуются то так, то эдак в зависимости от угла зрения, внутреннего отношения к ним и, нередко, с учётом мнения заказчика репортажа или аналитики, от влияния других «корректоров».
**
В случае же с Украиной верные предсказания развития событий в её пределах оказались практически невозможными. Кажется, я нашёл причину такой уникальности. Наиболее слышные голоса репортёров и аналитиков исходят из европейских стран многовековой, классической государственности. Даже США и Канада – та же Европа на другом континенте. Англосакская копия в Северной Америке оказалась больше приближённой к британскому оригиналу, чем копии «латинские» к тому, что осталось у Мадрида и Лиссабона за Пиренеями. Мы, питомцы Русской Православной цивилизации, получили в наследство от отцов страну с 500-летней, по самому меньшему счёту, непрерывной государственностью. В 1480 году она, занимая площадь ок. 3 илн кв. км Восточно-Европейской равнины (треть континента), избавилась от последних признаков условной вассальной зависимости от Орды, когда ханская дань с православной «души» составляла всего 3 фунта (1,2 кг) ржи в год.
Подробнее: Сергей Сокуров. Роковые слова и почему мы называем Екатерину II Великой
Следующие выборы президента Российской Федерации должны состояться в начале 2018 года. То есть через три с половиной года. Скорее всего, Путин собирается баллотироваться. К этому времени Путину будет 65 с половиной лет. А к завершению срока – 72 года. Старик?
Уже сейчас Путин часто стремиться избегать активности. И избегать конфликтов. Много ли или мало – три с половиной года?
Возможно, это мало для того, чтобы Путин уж слишком состарился.
Возможно, это достаточно для того, чтобы подготовить россиян к мысли о том, что
а) Путин – не хорош,
б) Путин – не вечен.
Даже если идея с майданом в Москве не сработает скоро, то через три года – вполне. На минувших выходных был дан старт началу процесса смены власти – с заявления Ходорковского о желании стать президентом (и не надо обольщаться, что формально пока он не может, из-за судимости – главное, что он дает сейчас – это персонализация) и с проведения Марша предателей. По Маршу предателей также не стоит обольщаться, что вышло от 10 до 15 тысяч либер-фриков, наци и просто психопатов – на первую акцию «Украина без Кучмы», в конце 2000-го, вышло несколько сот либер-фриков и психопатов, давление США на Кучму по нынешним меркам было вообще минимальным, но уже через 4 года оранжевая революция сменила режим в Украине. Так что 3 – 4 года вполне довольно, чтобы создать инфраструктуру майдана и чтобы сильно промыть людям мозги, даже без особого контроля над СМИ.
Будет ли готов Путин воевать с российским майданом, когда Путину будет 65? Кто знает...
Никитин Владимир Степанович
Тарасова Валентина Прохоровна
Панкова Алла Васильевна
Куняев Сергей Станиславович
Тарасов Борис Васильевич
Воронцов Алексей Васильевич
Самарин Анатолий Николаевич
Страница "РУССКИЙ ЛАД"
